КАВТОРАНГ ФИСАНОВИЧ
Был Фисанович не слишком спортивным —
Шахматы, книги — не бокс или штанга:
Смелым, талантливым и позитивным,
И к тридцати стал лихим кавторангом.

Словом не звонкий — поступками громкий:
В порт или гавань проскальзывал первым,
И кораблей размозжённых обломки
Долго фашистам корёжили нервы.

Песни его распевали матросы,
Рукопись жадно читали коллеги:
Каждый ответы искал на вопросы —
Лишь посвящённому ясные вехи.

Ну, а война подходила к итогу —
Толк понимал Фисанович в рекордах:
Сотни нацистов к нацистскому богу
Шли на свиданье в норвежских фиордах,

В незамерзающем Северном море,
В штиль и шторма под рапсодию ветра:
Радость святая — фашистское горе —
В честь и победу моряцкая вера.

Сорок четвёртый. Усмешка июля
Над усечённой нелепостью жизнью:
Бомба в подлодку вошла, словно пуля
И породнила и с бездной, и с высью.

Произошла роковая ошибка —
Лётчик был бритт: видно, думал о Мэри
Иль о фортуне, лукавой и зыбкой,
Иль неумел в исключительной мере,

И, безусловно, вернулся на базу,
Не доложил о ЧП командиру;
Поиск подлодки закончился разом
После недельных конвульсий эфира.

Где-то, наверно, в урочищах Рая,
Миру свою посвящая работу,
Пишет стихи Фисанович Израиль —
Гордость подводного русского флота.