Такие разные звёзды или сказка о птицах

— Доброй ночи, доченька, — ласково прошептала мама и уже хотела потушить ночник, но дочка вздрогнула.
— Никакая ночь не добрая. Ночью страшно!
— От чего же тебе страшно?
Девочка съёжилась, кутаясь в одеялко.
— Мне всё снится, — неохотно призналась она, не выдержав пытливого взгляда, — Что над окном кружит птица. Страшная, тёмная. Может, душу хочет украсть? Бабка Прокофья сказала — точно хочет. Чёрная птица к — беде. Бабка Прокофья сказала: «Чёрная птица — к горю!»

— Больше слушай бабку Прокофью. Она тебе ещё не то расскажет. Раз чёрная, значит к горю? — мама покачала головой.

Дочка всё подрагивала, со страхом поглядывая в окно. Тогда мама принесла топлёного молока со вкусом тёплых снов и любви, села рядом с малышкой и начала свою сказку.

***
Каждый из нас немного влюблён в небо. Хочет он этого или нет. Кто не любовался закатом, кто не пытался уловить запах луны, услышать тихое пение звёзд? Её любимый сходил по небу с ума

— Улетим к звёздам, — мечтал он, зарываясь носом в её волосы. Волосы пахли вкусно: полынью и донником, — Ты одна меня понимаешь. Улетим?

Её сердце стучало миллионами: «да», «Но как же мама, бабушка и братик, — думала девушка, — Как они будут одни на земле, без меня?» Но потом решила: «Я смогу навещать их. Может быть, даже приручу маленькую симпатичную звёздочку и принесу домой, — от этих мыслей что-то внутри улыбнулось, — То-то братик обрадуется.»

— Улетим, — кивнула она, и тут же получила его поцелуй. И ей стало совсем всё равно куда идти, хоть на небо, хоть под воду. Лишь бы он дышал рядом, лишь бы он держал её за руку, лишь бы целовал её губы, — Улетим.

Вместе пошли к колдуну. Плата одна на двоих. Тот долго хмурился:

— Глупые, глупые людишки. Будут вам крылья. Из наилучшего бархата ночи. Но только птицы могут долететь до неба. Сможете ли вы стать птицами?

Дикая боль пронзила лопатки. Такая, что она закричала и потеряла сознание. Когда очнулась, не помнила ни семьи, ни друзей. Это знание не помещалось в крохотную птичью головку. Так что она была просто рада, потому что могла лететь рядом с тем, кого любит. Вместе с ним взмахивать крыльями. Счастье — видеть, как он мчится над облаками. Счастье — слышать, как он кричит, не в силах сдержать восторг!

Но небо не терпит соперниц. Он летел, упиваясь красотой звездопадов. Он слушал лунный призыв и почти не слышал её влюблённого щебетания. Он летел всё быстрей к звёздам, игриво подмигивающим впереди, к кометам — огромным птицам, что носились по небу размахивая великолепными огненными хвостами. Он уже не помнил, что когда-то летел не один. Не помнил, как пахнут её волосы. Разве сравнятся с небесным земные донник и полынь?

Она отставала. Что-то не птичье тяжелило её грудь. «Как же там мама? А братик? А бабушка?» — всё думалось ей. И, хотя она точно не могла сказать, кто это такие, от слов «мама», «бабушка» и «братик» становилось очень горько. Не птичьи имена, не птичьи лица, не птичьи мысли давили на крылья.

— Самозванка! Смотрите, смотрите! У неё человеческие глаза, — вдруг заверещала сама первая звезда, к которой она посмела приблизиться, — Не птичьи, не птичьи!
— Смотрите, смотрите, у неё человеческие губы! — подхватили кометы, преграждая путь злобным огненным войском, — Не птичий клюв, не птичий!
— Смотрите, смотрите, у неё человеческое сердце! — в ужасе завыла луна и содрогнулось небо, —Не птичье не птичьи!

Падать было не больно. Больно было то, что он обернулся, посмотрел на неё и закричал вместе с остальными: «И правда, всё не птичье. Не птичье, не птичье.». Они кричали что-то ещё, она уже не могла разобрать. Неслось лишь уханье, щебет и гогот.

***
— И как же? Она разбилась? — спросила малышка. Она так перепугалась, что даже немного расплескала молоко.

— Нет, конечно, — грустно улыбнулась мама, — В сказках так не бывает. Её спас огромный лебедь, что вспомнил, как раньше был человеком. «Больше к Небу не летай, — велел он на каком-то надломленном человеческом, — Меня из-за тебя теперь к звёздам не допустят, — Я только всё забыл, а тут ты…»

— А почему тогда она всё кружит над нашим домом? — в голосе девочки больше не было страха. Птицу она совсем не боялась и даже хотела обнять.

— Потому что она всё-таки осталось крылатой. Крылья появляются по ночам. И она по-прежнему кружит вокруг звезды, оберегая и защищая её. Только её звёздочка родилась немного позже. Она настоящая, тёплая, живая. И самая-самая любимая, — прошептала мама, зарываясь в её волосы. Чёрные, как бархат ночи. Пахнущие то ли луной, то ли полынью.

Но малышка её уже не слышала. Она сладко спала.

Сказка развеется вместе с утренним туманом. Мама вернётся с рассветом. Осторожно поцелует дочку в щёку, устало улыбнётся и стряхнёт со своего рукава остатки полуночных перьев.