Вот эти часы едва поспевают за мной.
Вот эти всегда обещают мне час запасной.

Вот эти часы ведут, вот эти едва волокут.
Вот эти струятся песком, вот эти водою текут.

Вот эти стоят. Впрочем, я их и остановил:
В тот час, показалось, я счастлив безоблачно был.

И эти стоят, по причине иной, не совру:
Мне смерть обещала пожаловать ближе к утру.

Вот пара часов, пребывающих в вечной борьбе:
Вот эти часы от тебя, вот эти часы к тебе.
… показать весь текст …

Ну, да, с каких-то пор предпочитаю
Не вопрошать кукушек о летах.
Уж как-нибудь, авось, да скоротаю,
Что утруждать сих многомудрых птах?

Не то ещё охрипнет, заболеет,
Да с ветки оземь, бедная, падёт,
Да от удара вдруг умом сомлеет, —
Ну что её в таком раскладе ждёт?

Я поселю её в своей избушке,
И осенью, под аккомпанемент дождя,
Я буду слушать бред больной кукушки,
Душевное в нём что-то находя.
… показать весь текст …

Вспомнилась одна старинная «грибная» история. В классе шестом надо было выполнить простое упражнение по рус яз — вставить пропущенные буквы, в т. ч. в предложении «Дети п… шли в лес за гр… бами». Учился я довольно хорошо и очень много читал. Очевидно, прочитав накануне какую-то книжку про южные деревья, вставил в слово «гр…бами» букву «а» (буква «и» показалась мне, наверное, слишком банальной). Русичка наша Сорокина Н.С. пометила как ошибку и после урока меня подозвала с вопросом, что это я понаписал? Неужели ошибся в слове «гробами» и зачем детям за ними идти в лес. Она была ещё более изумлена, когда я объяснил, что имел ввиду деревья грАбы. Может за саженцами пошли, чтоб в другом месте высадить… Вот такие грибы, вот такой он рус яз.

Цифирки за запятой:
Им окончания несть.
Скоро иссякнет всё то,
Что меня держит здесь.

Сяду тогда на цепи,
Чтобы не убежать:
Дескать, ты не глупи
Велено продолжать.

Ты не включай дурака,
Всё терпимо вполне.
Мало ли, что тоска,
Раньше как будто нет…
… показать весь текст …

«До нас дошли сочинения не самых глубоких, а самых модных мыслителей древней Греции: можно думать, что рукописи более трудных авторов реже копировались и легче стали добычей времени». (А.И. Фет, «Пифагор и обезьяна»)

В этом смысле эпоха интернета совершенно ничем не отличается от времён античных и средневековых. Знаменитое «интернет помнит всё» — сентенция бессмысленная в силу того, что любой «искатель» должен хотя бы знать, что искать.

В конце концов он удовлетворится информацией «модной», то есть бессчётно растиражированной с помощью команд copy — paste.

«Модная» же информация чаще всего — устраивающая массовое сознание hic et nunc. Иначе сказать, информация, идущая на поводу пользователей.

Этот сон досматривать не стану,
Слишком там всё ладно, да по мне.
Пробудившись, соскочу с дивана
Замаячу в сумрачном окне.

Пусть нечистый загодя смеётся:
Дескать, пусть потешится простак…
Жизнь мне эдак просто не даётся,
Я не верю в эдак просто так.

Так уж повелось, без сожаления:
Наяву, тем более, во сне
Мне понятно лишь преодоление,
А иному просто веры нет.
… показать весь текст …

С цепи сорвавшегося кто назовёт свободным?

Тридцатилетние забавно старикуют:
Кряхтят, бормочут чушь про «рысаков»,
Несносность юных рьяно критикуют
И сетуют, что мир уж не таков.

Сорокалетние на них глядят украдкой,
К придуркам тех резонно относя,
И сетуют в слезах на век свой краткий,
Про «рысаков» старательно бася,

Коленкой лупят в грудь в сенильном раже,
Пытаясь тем заставить уважать.
Пятидесятилетние туда же;
Ну, далее нет смысла продолжать.
… показать весь текст …

Киногерои манят дев…
И вот одна, ну скажем, Анна,
Немало серий просмотрев,
Конечно, втюрилась в Тарзана.

Как он отважен, ловок, смел,
Как ласково обняв красотку
Легко над пропастью взлетел!
Победный крик рождает глотка!

Ах мне бы так, взыграл гормон,
Её недаром звали Анкой!
Углубилась она в айфон
И превратилась вдруг в Тарзанку.
… показать весь текст …

«Ничто в биологии не имеет смысла кроме как в свете эволюции» (Theodosius Dobzhansky, 1900−1975)

Вообще говоря, смысл — это нечто отдельное от сущности. Джомолунгма не имеет никакого смысла, это альпинисты его изобрели. Слепого человека бессмысленно спрашивать, какого цвета обои наклеить в его комнате.

Биология не имеет никакого смысла до тех пор, пока она не ответила на вопрос оправданности и целесообразности существования биологических организмов. Как они развиваются в дальнейшем — дело третье, это лишь технология, но во имя чего?

Думаю, Феодосий Добржанский задумывался над этим, только, как и большинство учёных, он предпочёл завести глаза и устало покровительственно молвить: «Нууу, братец, это демагооогия…»

Полегчало — словно занозу вытащил.
*
Доволен, как девушка, впервые надевшая серьги.
*
Сорвал очищенный банан.
*
Лягушонок и под маленьким дождём счастлив.
*
И пест сломался, и ступка треснула.
*
Небеса рухнули, земля провалилась.
*
Слёзы падают, как бусинки с оборванной нитки.
*
… показать весь текст …

Глядя, как одета королева, удивляешься, что король ещё не голый

Если бы голой была королева, а не король, правду скрыть объективно было бы не возможно (по крайней мере мужчинам)

Не вся та правда, что голая
Не всё, что голое — правда

Как до шестнадцати кино
В тех днях, куда и не вернуться,
Неудержимое одно
Желание — тебя коснуться.

Не глупость ли для зрелых лет —
Приблизиться к тебе и немо,
Сомненья все преодолев,
Джинсовое погладить небо.

Противлюсь этой ворожбе, —
Достаточно бы, может, взгляда?
Но всё же прикоснусь к тебе,
А большего-то и не надо.
… показать весь текст …

Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим дуракам

Я то ли со смехом, то ли с горечью, но уже привычно реагирую на замечательную особенность, присущую большинству людей: их т.н. «любознательность», желание постигать новое, имеет некий предел, разумеется, совершенно индивидуальный.

До этого предела у человека горят глаза, он задаёт вопросы, спорит, уточняет, пытается сам развивать те или иные идеи.

Но после пересечения этой невидимой границы человеком овладевает животный страх. Он вдруг понимает, что развитие новых представлений и идей угрожает его состоятельности, балансу сил, он оказывается на «территории» без привычных вешек и указателей.

Человек с радостной агрессивностью подаётся «назад», на обжитое и понятное, — далее говорить с ним совершенно бессмысленно.

Если скрестить «агента влияния» (agent of influence) и «полезного идиота» (useful idiot), в результате получим распространённый подвид рода человеческого: тех, кто по неразумию, но крайне убеждённо толкует нечто, в чём едва смыслит, тем самым «продвигая» чуждые и гибельные для большинства людей идеи.

Причём, что важно, агентоидиоты не идут дальше своей болтовни, им хватает ума не становиться деятельными участниками продвижения. Их провокаторский раж исходит из глубинной потребности в демонстрации своей компетентности, а убеждённость является лишь агрессивной защитой от возможных «разоблачений».

Те, которые «не ведают, что творят» и «хотят, как лучше», и есть реальное, но почти неразличимое зло. Все мы когда-то таковы.

Гулял Василий по дубравам
Да песни пел неоднозначные
Он козни воспевал Лукавого
И восхвалял идеи мрачные

Тут повстречал его Ведмедь
Дитя природы гармоничное
И повелел ему не петь
Такие песни неприличные

На что Василий хохотал
Дерзил цинично и неумно
Ногами часто топотал
И вёл себя грешно и шумно
… показать весь текст …

На душе довольно мутно.
День уныл и тускловат.
Этот мир устроен мудро,
Тут никто не виноват.

Да и я, на то похоже:
Вот вам роспись и печать.
И не надо глазки строжить
И безмолвно обличать.

Только внешне простоваты,
Не отступим ни на пядь.
В этом мире виноватых,
Хоть ты тресни, не сыскать.
… показать весь текст …

Т.н. «прогресс» в Европе начался с изменения отношения к ссудному проценту. Средневековое христианство (как и современный ислам) относилось к ростовщичеству, как к преступлению. Не сказать, что его вовсе не было, но всё же оно ну никак не поощрялось.

А как весёлые кальвинисты объявили обогащение «богоугодным делом», какие там «окна Овертона»! Полетели клочки по закоулочкам.

Это же прелесть: для того, чтобы «начался прогресс», следует отменить какой-то бытовавший тысячелетиями моральный запрет, декриминализировать преступление, — и люди, освободившиеся от моральной ответственности, радуются, как дети и увлечённо шкурничают.

Ссудный процент перестаёт работать. Потому мы и живём в эпоху крушения большинства моральных запретов. Гешефтмахеры ликуют.

Обратимся к одной пугающей теме:
Лучше уж одному, чем не с теми.

Рассмотрим проблему, как говорят, объективно:
Одному — страшно, не с теми — противно.

Причём противно настолько, что сносит башню,
И кажется, что уже ничего не страшно.

Ну, да, в отупляющей неполноте
По-прежнему ждёшь: вот явятся те,

То-то задышится полной грудью,
Эк' зашумит кругом многолюдье.
… показать весь текст …