Ему никогда не изменяла жена
Его никогда не бросала женщина
Его никогда не предавали друзья
(хотя бы потому что их просто не было)
А в нем почему-то растет и крепнет
какое-то странное глупое чувство
будто кто-то ужасно родной и близкий
кто-то единственный в целом свете
предает изменяет уходит… И он
не в силах ему воспрепятствовать

Твои руки протянуты к небу,
ты гладишь луну, как ребенка,
ты ласкаешь… Ты — женщина!
А мужчина всего лишь —
земля, на которой
стоишь

Я научу тебя, девочка,
как перемалывать солнце
в золотистую пыль
пространств,
как собирать расстояния,
оставленные другими,
и очищать глубину
от грусти…

Я расскажу тебе, девочка
как можно любить этот мир,
зависая судьбой
над пропастью…

Декабрь… Сумерки… Париж
с протянутой к толпе потертой шляпой…
И Модильяни, странствующий мимо,
кладет в нее последний медный грош

Он в совершенстве владел
искусством выращивать гномов
на каждом шагу, постепенно
он развел их в таком количестве
что окружающее его человечество
навсегда растворилось
в этом
темном
хохочущем море
И даже она
та что ему поклонялась…
Даже она
не выдержав этого моря
говорит ему грустно:
… показать весь текст …

Я отлавливал лужи и усаживал их на деревья, а луна светлячками-ладошками придавала им разные формы и постепенно превращалась в девочку.
Так уплотняя земное, мы — я и та девочка — обошли всю планету, не обойдя стороной ни единой небесной воды. На это ушло полжизни, зато теперь все деревья увешаны нашими лужами. Земляне сбивают их палками и потребляют в огромном количестве, считая, что это плоды. И только я и та девочка… Знаем, что это лужи.

Попытки сойти
с окружности ос-
таются всего лишь
попытками, ибо
окружность неу-
молима

Одна и та же печаль
отделяет нас от вчера
и времени динозавров

Я любил лишь одну —
ту, что вышла из грез,
стуча каблучками
гулко…
Но однажды шел дождь
и я ее потерял
в жасминовых пе-
реулках

Собирающий камни,
помни, земля —
твой самый последний
камень

Он устал обнимать
пыльный скелет прошлого
Он устал поднимать
даль

В тишине ее глаз
слышу, как падает
снег

От неба до неба тебя пронесу я, любимая.
Так, что земля не успеет добраться до нас

Сильнее
воспоминаний о прошлом
только тихая грусть
о несбывшемся.

Я пою тебе камни
в открытую настежь
душу, я вижу —
твоя кровь ускользает
в тяжесть моих
ладоней, в которых
собрана сила
покоренных однажды
женщин

«Твои туфельки сшиты из мотыльков… Твои пальчики сотканы из кузнечиков… Твои глаза — из стрекоз… Твои волосы — из горных осликов…»
Я говорил, говорил, говорил… А она всё никак не могла понять… Откуда во мне, в этой Силе Большого Зверя… Так много безумной нежности… Той, что
ей так не хватало… Все эти годы в конечном… Чтобы отдать моей бесконечности… Свое лоно, рожденное тайной медуз… И навсегда обрести… Покой утоленной Евы… И вернуть мне покой нашедшего берег странника…
И если когда-нибудь я уйду… Если так свыше захочет Птица… Последнее, что скажу: «Твое Отсутствие собрано смертью трав… И, конечно, я в нем
погибну!»

Ходишь по свету
со свитой туземцев,
которых никто
не видит, но я
всегда ощущаю
запах тропических
хижин… Ты просто —
женщина