Дорога из желтого кирпича уходила вдаль.
Элли жила на площади Ильича, был февраль, и с балкона нещадно дуло. дверь балкона она подпирала стулом, чтобы не выбило ветром. Носила странные шляпы из фетра, записалась на курсы по маникюру (но не пошла), не имела ни серег, ни гарнитуров, ни гроша, ни положения в обществе, ни жизненных принципов, ни имени-отчества, ни даже нормального одиночества: рядом с ней был Тотошка. Но это в книжке он пёс, а тут, в жизни, он кошка, с серым хвостом и надорванным у…
… показать весь текст …

Как научиться пореже впадать в отчаяние? Как выполнять все заветы и обещания?
Как не жалеть, что ты сделал и что не сделал?
Как не бояться поставить пятно на белом?
Как не стесняться в толпе самого себя?
Как быть в потоке, но против него гребя?
Как, совершив, перестать в этом сомневаться?
Как агонировать, чтобы считалось танцем?
Как так тащить свой рюкзак, чтоб был цел хребет?
Как согласиться, когда всё вокруг за «нет»?
Как быть собой, если видят тебя другим?
Как петь свой гимн, если хором поётся гимн?
Что обещать, если ты уже всё отдал?
Верить в «потом», если слышится «никогда»?
Как быть умнее, когда ты насквозь дурак?
… показать весь текст …

Здесь такая весна, что пора разрешить себе жить, не считая калорий и градусов выпитых зелий. Надевать эту блузку в горошек, и юбку к ней сшить чуть повыше колена из ткани в расцветке апреля. Позабыть про наушники, слушая музыку птиц, подставляя лучам побелевшие за зиму щеки. Исполнять моментально любой мимолётный каприз: полетать на тарзанке, качелях, проехаться с горки, влезть в фонтан и внезапно при всех прочитать там стихи, убегать от ментов, побежавших за мной за купание в фонтане, возомнить себя жрицей шестой из четверки стихий: жрицей этой весны, жрицей буйно цветущего мая. Поселить навсегда одуванчик в своих волосах и под солнечный регги босой растанцовывать площадь.
Наконец и в Москве приключилась такая весна, что мне хочется петь. Петь без музыки. Петь о хорошем.
.

Что-то мимо пролетело, первый жук в году. Скользкий путь ведёт к апрелю, лужицы во льду. Солнце светит, как прожектор, в солнечных очках я на Ленинском проспекте и на сложных щах.

Что-то мимо пролетело — велосипедист. Небо снова стало серым, а осенний лист прикипел к моей подошве, что не оторвёшь. Абельмановская площадь, сыпью мелкий дождь.

Что-то мимо пролетело, вроде, стрекоза. Август, яблоки поспели, Киевский вокзал, провожают и встречают, ждут, бегут, спешат. У меня билет в кармане, больше ни шиша.

Что-то мимо пролетело, кто пустил снежок? Я иду, в пакете белый хлеб и творожок. Что за улица? Не помню, как ее зовут. Я ищу дорогу к дому, он ведь где-то тут. Ленинский проспект, а рядом Киевский вокзал. Абельмановская площадь будет сразу за. Это всё неправда, память строит миражи.

Что-то мимо пролетело. Неужели жизнь?

Ей бабушка нагладила косынку, а дед тайком ей выстругал рогатку.
Она несёт ежа домой в корзинке, чтоб лопать с ним клубнику прямо с грядки.
Потом она пойдёт стрелять по шишкам, испытывая дедушкин подарок.
За ней опять увяжется мальчишка на старой «каме» с настоящей фарой, и даже даст разочек прокатиться.
А к озеру помчит её на раме.

С календаря осыпятся страницы, и к осени за ней приедет мама.
Вокзал оставит бабушку и деда стоять на опустевшей враз платформе.
На туфельки она заменит кеды,…
… показать весь текст …

Под барабанящий дождик танцует стриптиз город, снимая с себя пожелтевшие листья. Мягким ковром устилают летящие вниз серый асфальт и такие же серые мысли. Мысли желтеют, а желтый советует ждать: нового года с зеленой мигающей ёлкой, первого снега, который не хочет лежать и забежит, как обычно, совсем ненадолго. Новой весны, что, конечно, когда-то придёт. Нового лета, что дальше от нас, чем Камчатка.
Желтый фонарь жёлто светит идущим вперёд сквозь эту осень под желтым зонтом и в перчатках. Зонт и перчатки — немногие, кто дождались. Осень — их время. Межвременье и межсезонье.
Я наблюдаю, как город танцует стриптиз, и объявляю свой дом выжидательной зоной.

Не, ну, а что. Три недели всего осталось. Нет, ты серьёзно? Какая ещё, блин, ёлка? Просто представь, что за месяц с той ёлкой станет? Как задолбают растащенные иголки в ванной, в кастрюле, я думаю, у соседей. Если живая. С пластмассовой много хуже. Эту уронят, но быстро и незаметно ставят назад, огоньки затянув потуже.
Да и, к тому же, мне жалко рубить деревья. Мне и цветы, если честно, немного жалко. Мне нашептали сосны (и я им верю), что не умеют шептаться простые палки. Ёлки им сестры. Такие, слегка на понте. Носят боа мишурой и на шапках звезды. Я нарядить ее в принципе и не против, только всем «рано» я предпочитаю «поздно»: позже вставать, позже всех приходить на завтрак, и до последнего верить, что обойдётся… Знаешь, давай эту ёлку нарядим завтра. Пусть, черт с ней, падает.

Но вместо звёзд пусть солнце.

Вот человек. Он просто есть, и всё. Встаёт с утра, пьёт кофе или воду. И он не знает, что ты им спасён. Ворчит на пробки или про погоду, тебе не пишет или не звонит, к твоей судьбе и жизни не причастен. Но между вами — тоненькая нить:
Он просто есть, а этим ты и счастлив.

Вот человек. Он вспышка. Он пожар. Пылает и притягивает взгляды. Он за день может сотни рук пожать, он в самый нужный миг внезапно рядом, он прометеем свой огонь несёт, им освещая всем иным дорогу. И он не знает, кто был им сп…
… показать весь текст …

Как умудрился проехать — и сам не понял.
Нужная станция — мимо, а он в вагоне.
Десять минут улетят на туда-обратно.
Всё, опоздал. И обидно, и неприятно,
важная встреча, и выехал ведь с запасом,
так ведь, блин, вечно! Может быть, кто-то сглазил?
Тыкал булавками в голову кукле вуду:
«пусть у тебя всё всегда не по плану будет!»
Всё, остановка. Откройте же эти двери!
Надо бежать, и надеяться, что успею.

Тысячу лет не спускалась в метро.
Машина не завелась.
И сегодня она решила ехать вот…
… показать весь текст …

Я разве схема, чтоб быть логичной?
Смотри, как классно мне в этих кедах!
И пусть на встречу в них неприлично — я, разумеется, в них поеду.

Я, что ли, булочка, чтоб быть мягкой?
Я так отбрею — хоть стой, хоть падай.
Проткну тебя, как жука булавкой, одним ехидным и острым взглядом.

Я не айфон, чтобы всем хотеться.
Я не училка, чтоб быть серьёзной.
В упругих точках играет детство, в башке пожар, за зрачками звезды.
Но, если надо, я буду кошкой.
Свернусь клубком на твоих коленях.
Я просто женщина, мне все можно.
… показать весь текст …

Вот тебе кубик, сложи его по цветам. Как соберёшь, положи его в рюкзачок. Будет дорога ямиста, но светла. Спи у стены, чтобы волк не кусал бочок, чисть дважды в день, запивай натощак водой, сплюнь раз-два-три и по дереву постучи, свой рюкзачок постоянно носи с собой, кубики в нём — для тюрьмы твоей кирпичи.

Вот тебе нож, можешь бить, можешь резать хлеб. Стены тюрьмы не разрушит какой-то нож. Вот коробок канцелярских духовных скреп, ссыпь в рюкзачок, и не жалуйся, унесёшь. Вот тебе всё, а сегодн…
… показать весь текст …

Правда в чём — почти у каждой в книге жизни есть строка, где написано: «сегодня я влюбилась в мудака». Мудаки — такое племя, пострашней любых волков. Жрут они не мясо — время. Время — пища мудаков.
Жрут неделю за обедом, десять лет сжирают в год, а бывает так отведал, что всю жизнь забил в живот. И красивая девчонка станет возле мудака отвратительной старухой: вот в ее руке клюка, а рука в пигментных пятнах. А в глазах тоска и мрак. Ей всё так же непонятно, что ее сожрал мудак. Ей всё кажется: н…
… показать весь текст …

Скоро Новый год. Книга может стать отличным подарком. Тем более новогодние стихи в ней тоже есть. Вот, например:

Я в тебя, бородатый, не верю лет двадцать. Как минимум. Ты проходишь сквозь форточки, двери, решетки каминные, ты приходишь к детишкам зимой в каждом сказочном сне. Только вот никогда не со мной. Никогда не ко мне.

Помню, в восемь, ждала до рассвета под праздничной елочкой и на радостных взрослых смотрела тихонько сквозь щелочку. Ты опять не пришёл, и я думала: всё из-за них. Я ждал…
… показать весь текст …

А елочку она давно не ставит. Зачем? Себе? Да ну же, чушь, не стоит.
Ее квартира вечность, как пустая. И всё внутри нее давно пустое.
Что бросил муж — сто лет, как позабыла. Он где-то счастлив, или нет, неважно.
Где были ёлки — сантиметр пыли. Она ее смахнет салфеткой влажной, и будет вспоминать былые елки, что раньше наряжала вместе с сыном.
А может…
Нет, зачем. Опять иголки. Шары развесишь — и прихватит спину.
Шампанское купила. Как иначе. И даже «шубы» наваяла миску. Сегодня ночью позвони…
… показать весь текст …

Ты мечтаешь о lego и маленькой рыжей собачке, ты летаешь во сне и умеешь чуть-чуть колдовать. У тебя за кроватью секретно хранится заначка: три конфеты «дюшес» и подсохший давно мармелад.

У тебя на локтях и коленках синеет твой опыт. Ты рисуешь в альбоме дома и счастливых людей. Под столом у тебя обитает всамделишный робот. У тебя в голове зарождаются сотни идей.

Ты сумеешь вопросом поставить в тупик Вассермана. Этот мир для тебя, как открытая книга. Читай! Отвечай невпопад на нелепый вопрос: «кем я стану». Стань собой. Стань, кем хочешь. Но только, пожалуйста, стань.

Ты не веришь в плохое, ты искренний, светлый и тонкий. Я хочу защищать тебя, только боюсь навредить. Я на мир посмотрела твоими глазами. Ребёнка. Я хочу в твою сказку. Держи мою руку! Веди!

Если встретятся в этой дороге нам ямы и кочки, я тебе помогу устоять и продолжить идти.
И пока ты мечтаешь о lego и рыжем щеночке, этот мир будет жить, это солнце продолжит светить.

Он писал ей: «Любимая! Знаешь, сегодня день пролетел незаметно. Я много гулял и думал. Я хотел бы иметь от тебя детский сад детей. Я хотел бы иметь с тобой лавку под старым дубом. Я сидел там один, но я думал, что я с тобой. Представлял себе нашими всех ребятишек в парке. А потом всех ребят увели, как всегда, домой, и я тоже пошёл. Стало скучно, и было жарко». Он писал ей: «Четверг, а как будто бы Новый год. Все смеются и пьют, я бы тоже, но как-то не с кем. У меня под окном поселился дворовый к…
… показать весь текст …

Апрельские прелести: ночь разрубила гроза. А люди отвыкли. Проснулись и смотрят из окон.
А небо грохочет и хочет им всем рассказать, как нравится небу в апреле стекать в водостоки.
Гроза разобьёт в пух и прах весь оставшийся снег. Мы снова привыкнем к внезапно вернувшимся звукам. Наш город, который был голым во вторник, в четверг оденется в ярко-зелёные шляпу и брюки.
И новый костюм ему будет настолько к лицу, что будет не вериться, как он так долго был в белом.
Апрельские прелести: слушать ночную грозу, и в этот момент становиться грозой и апрелем.

Сначала ты думаешь, что это просто неделя такая. Сейчас она кончится, и всё снова будет отлично.
И она пролетает. И все остаётся так же. Но теперь это называется «как обычно». Потом ты ждёшь, что вот, выпадет первый снег, и уж он-то точно всё порешает. И он выпадает. И потом лежит уже целый век, на балконе снег, на подошвах снег, за шиворот засыпается снег, везде и всё время снег, но этот снег ничего не меняет. И ты начинаешь ждать, когда он растает.
Он сходит к маю, и птички поют, и в честь шашлыка по бокалам брют, и везде и кругом только мир и труд, но шашлык остывает, и комары налетели. И по большому счёту, на самом деле, всё так же, как было, но я сижу и жую, пока совсем не остыло.
И кажется даже почти приелась, вошла во вкус, тем более рядом и брют, и блюз, и вот уже август мелькает всполохами костра, жара восхитительная, прицельный щелбан в комара, только вот неделя выдалась непростая, но скоро пройдёт, думаю я.

Просто мы разучились слышать, и нам выдали тишину.
Знаешь, Будда живёт в Мытищах и умеет ходить по дну. Ты бы мог научиться тоже, это важно, ведь всюду дно. Если выпустят, будет можно прогуляться. И заодно посмотреть на большое море, что раскинулось наверху: облака — ледяные горы в одуванчиковом пуху.

Просто мы разучились видеть, и нам выдали по окну. Знаешь, Велес живёт у МИДа, и хранит на балконе кнут. И когда мы идём на выпас, он так щёлкает тем кнутом, что я сразу трясусь, как липа, и боюсь…
… показать весь текст …

За счастьем он гонялся с тех пор, как смог ходить. В четыре, в десять, в двадцать — всё было впереди, сегодня было нужно в то «впереди» бежать. По льду, углям и лужам, по острию ножа, по головам, осколкам разбившихся сердец — он взвоет диким волком, добравшись, наконец.
Пока он шёл в то счастье, вокруг кружилась жизнь. Кто с ней кружился в танце и выходил на бис, тот просто жил сегодня. А он хотел потом. Чтоб что душе угодно он мог нести в свой дом, чтоб дом тот был просторным, чтоб куры не клюю…
… показать весь текст …