Город насквозь простужен, улицы в жёлтой гамме. Небо упало в лужи, мы по нему ногами. Мы растоптали небо. Ливни нам мстят за это. Сказка, обман и небыль: разве тут было лето?
Дело ведь не в погоде. Это диагноз: осень. Как так вообще выходит? Кто-то об этом просит? Мол: ну, пожалуй, хватит. Пусть потемнеют сутки. Спрячу подальше платья, выну поближе куртку, ух, наконец-то сырость! Сопли, бронхит, ангина!
Осень опять спустилась, чтобы случиться длинной, словно товарный поезд. Время считать вагоны. Первый проехал, то есть нас через год догонит, это маршрут по кругу. Мы в нём — на переезде.
Встанем спиной друг к другу, осени крикнем вместе:
можно, хоть раз хотя бы, чтобы, нам всем на радость, вдруг не пришёл октябрь, а повторился август?

Что летом плохо — это мухи. Жужжат, летают, очень бесят. Особенно одна и ночью, то в этом, то в другом углу. Ещё засада с этим пухом. С шашлычной дымовой завесой. И с гопотой под каждой кочкой, орущей всякую пургу.
Ещё рычащие мопеды. И тоже ночью, в три — в четыре. У них, как будто, четкий график: рычим в четыре под окном. Куда они все ночью едут? Сидели б молча по квартирам. А нифига. Дорожный трафик такой же ночью, как и днём.
Ещё укусы насекомых. Зудят, краснеют, распухают. Собачьи свадьбы с громким лаем и человечьи со стрельбой. Бомжи, сморённые истомой на весь район благоухают, как будто мылись в прошлом мае. День ВДВ и выпускной с повальным плаванием в фонтанах, субботы в бесконечных пробках, Москва раскалена комфоркой, и сквозь подошвы жжёт асфальт.
Плохого летом есть не мало: вагон, тележка и коробка. Найти легко его.
Вот только совсем не хочется искать.

Ночами приходила тишина,
и нужно было от неё спасаться.
Она включала радио. Она
старалась подпевать и улыбаться
и совершенно не могла уснуть,
поэтому ходила по квартире.
И это был довольно скучный путь:
три шага от дивана до картины,
где нарисован маслом летний сад.
Ещё четыре шага — до прихожей.
Упрется в дверь, глянёт в глазок. Назад.

Все ночи, словно копии, похожи:
картина-дверь-глазок-окно-диван,
… показать весь текст …

ТАМ

Там по утрам обычно

Мама печёт блины,
Аист идёт по крыше,

А по тропинкам — мы,

Только куда мы шагаем —

Ни разобрать, ни прочесть

И называется маем
… показать весь текст …

А мир вокруг кружился колесом, и водостоки вверх дышали паром. Такая, полуявь и полусон.

Семён то шёл, то полз домой из бара.

Казалось, что он в сказочном лесу: вокруг летали маленькие эльфы, волшебный порошок свербил в носу, и след тянулся алкогольным шлейфом.

Семён себе казался королём. А город был ему подвластным царством. И все таким прекрасным было в нем! И сам Семён был дьявольски прекрасным!

А мимо по бульварному кольцу неслись в каретах пьяные принцессы. Хлестали больно ветки по л…
… показать весь текст …

Стал задавать вопросы: «что значит смерть?» — мальчишка. Мама дала ответы, но далеко не все.
Мама пришла с работы, клетку неся подмышкой.
Маленький пробник смерти крутится в колесе.
Серый пушистый шарик с мордочкой и усами. Любит жевать капустку. Как назовёшь? Пушок.
Что не сказать словами, то пусть постигнут сами. Восемь процентов грусти. Шестипроцентный шок.
Нет, ну зачем «специально». Мы ведь не живодеры. Будем менять опилки, будем кормить, играть. Будет всё идеально. Но всё равно ведь вск…
… показать весь текст …

Когда дотлеет джаз и угольки, остынет чай и станет чёрствой булка, мы не найдём про нас ни полстроки. Покинем чат, и где-то в переулках найдём тот двор, в котором был тот дуб. Он стал повыше, чем мы можем вспомнить. И этот вкус слегка коснётся губ: жвачка турбо, булка с маком, полдник.

Когда умолкнет рок, мы станем жить, мы заведем аккаунты в тик-токе. Мы выберем повыше этажи, где будет видно в панорамных стёклах тот самый дуб, под ним — как будто нас, такое может только показаться, давным дав…
… показать весь текст …

Просто нужно правильно дышать: выдыхая лишнее и злое. Чтоб воздушный шар была душа. Воздух мандариново-еловый пусть его наполнит. Пусть взлетит разноцветный шар к бесцветной выси, в это время года сверху вид, что слова утрачивают смысл, просто нужно правильно молчать. Чтобы было и без слов понятно: вот твой мир, твой шар, твоя свеча. Раз она горит, нельзя обратно.
Маленькой свечой огромный шар так согрелся, что теперь летает. Я считаю, так же и душа. Приглядись, их в нашем небе стаи, праздничные яркие шары тех, кто видит каждый день, как праздник. Тех, кто и не знает, что бескрыл. Кто взлетел естественно и сразу.
Просто нужно правильно гореть. Не дотла, а потихоньку тая. Если мы не будем верить в смерть — и она в нас верить перестанет. Просто нужно правильно дышать, всё плохое сразу выдыхая.
Просто не мешать, пока душа сочиняет сборник этих правил.

С чего начинается родина? Я думаю, что с буквы «р». С помёрзшей в июле смородины, с чиновничьих крупных афер. С фасадов, затянутых тряпками, с бухающих вхлам деревень, с зарплат, что мышата наплакали, с штанов, где потуже ремень.
А может, она начинается с больших пенсионных реформ? Где если успеешь состариться — то жизнь прошла, в принципе, норм. А может, с дорожных покрытий за пятьсот миллиардов рублей? А может, с окрестностей Липецка, где грабят на трассах людей?
С чего начинается родина — не знаю и знать не хочу. Я даже люблю ее, вроде бы. Как аппединциты врачу мне нравится похорошевшая за новое время страна. Она, как любимая женщина, случается в жизни одна.

А с чего начинается ваша родина?

Мне дозволено ругать своих детей. Иногда и нехорошими словами.
Что касается любых других людей, могут сразу же прощаться с головами, если вздумают их как-то оскорблять. Если шикнут злобно или глянут косо.

Я убью за них любого. Я их мать. Тут не может быть сомнений и вопросов.

Я с друзьями тоже ссорюсь иногда. Мы, бывает, не общаемся годами. Но когда их бьют, я так за них раздам, что, возможно, станет завидно Ван Даму. А своё потом мы как-нибудь решим. Это только между нами. Наше дело.

Но для…
… показать весь текст …

Обычно она серьёзна и элегантна. И взгляд её холоден, и безупречны жесты. Ни слова не к месту, ни мысли отборным матом, прямая спина — будто сделан пиджак из жести, спокойный расчёт, без оценок и без эмоций, заверенный план на две жизни вперёд и на день.

Но вдруг, иногда, что-то там, под каре, взорвётся, и сносит волной эти планы со всеми «надо».

Пока все вокруг, оглушённые этим взрывом, пытаются как-то ожить и собраться в кучу, она превращается вместо себя в годзиллу. Она выбирает ледянку и с…
… показать весь текст …

Свой первый раз умер от острого чувства стыда, в промокших трусах в детсаду после тихого часа. Второй — захлебнувшись холодной водой из пруда (лет в восемь. Достали на берег практически сразу, он сам задышал, и понёсся купаться опять). Четвёртый — когда неудачно летел на тарзанке. Ангина отметилась смертью под номером пять (когда он без шапки весь вечер катался на санках).
Свой третий раз вспомнил он сразу же перед шестым. Он был с ним во сне, потому он его не заметил. По комнате облаком плыл уд…
… показать весь текст …

Февраль. Достать чернил и плакать!
Борис Пастернак

Февраль.
Достать гуашь, смеяться, нырять в сугробы с головой, на льду устроить батл танцев, допить глинтвейн, пойти домой.
Поставить чайник. Отогреться. Внезапно вспомнить про гуашь. Нарисовать на милых сердцу людей смешной дурацкий шарж. Повесить в рамочку на стену. Сидеть, курить, смотреть в окно. Увидеть там смешную сцену: как мальчик со своим щенком визжат от холода и счастья и ловят снег беззубым ртом, и ловят снег зубастой пастью. Смотреть на них, мечтать о том, как скоро этот снег растает, подумать, что немного жаль. И в памяти своей оставить весь этот день.

Такой февраль.

Бог возвращается в стаю по вечерам. Он его ждёт, прижимает к стеклу свой нос. Будет ждать завтра, сегодня ждёт, ждал вчера. Так его ждёт, как не каждый умеет пёс.
Утром у бога, как водится, много дел. Надо в зубах принести ему поводок, чтобы на пять или десять минут успел выйти во двор с ним его ненаглядный бог. И сообщить громким лаем всему двору: вот, это бог, и, представьте, мы с ним друзья! Пятиминутный, но очень почётный круг. Хочется дольше, но утром всегда нельзя.
Бог вытрет лапы, положит…
… показать весь текст …

А после сказки будет быль: вернутся в гавань корабли, и будут ворохом в пыли лежать доспехи. Уйдут драконы на покой, и будет где-то далеко смеяться свергнутый король зловещим смехом.
Палач повесит свой топор на стенку в тёмный коридор, про боль, саднящую от шпор забудут кони. Поля, где шёл кровавый бой, всех павших спрячут под травой. Меч будет спрятан за трубой в углу балкона.
Она повяжет дочке бант и спрячет древний фолиант в старинный дедушкин сервант. Затянет песню.
И нити музыкальных фраз сплетутся в полотно-рассказ о том, что каждая из нас была принцессой.

Я сказку расскажу тебе. О временах, когда в мою ладонь могла легко упасть с небес звезда. Она лежала, осветив всю комнату мою, а звездочет не мог уснуть в другом земном краю.
Мне было, как тебе, тогда совсем немного лет. По детской комнате моей струился звёздный свет. Дослушав сказку мамы, я уже ложилась спать, когда, влетев в окно, звезда вкатилась под кровать. Звезду достала я тогда, зажала в кулачок, но стала пальцы щекотать звезда своим лучом.
А звездочет никак не мог ошибку отыскать в своих…
… показать весь текст …

Она говорила, что любит Эмира Кустурицу. Она разбиралась в хамонах и бри с пармезанами. Но вечером в пятницу ела копчёную курицу у телека под дивидишку с киношкой Рязанова.

Она говорила, что любит октябрь и Чехию. Что нравится курс декупажа в дизайнерском колледже. Но каждый июнь она быстро и радостно ехала окучивать грядки на даче в селе под Воронежем.

Ей нравилось быть безупречной, немного загадочной, чтоб все ее знали такую: летяще-манящую. Носила широкую юбку, и там, между складочек, надёж…
… показать весь текст …

В красном закатном зареве облако в виде сердца. Сумерки подбираются, слышится плач младенца, женщина в скромном платьице бдит у его кровати.

Маленьким людям плачется горестней на закате, плачут, не унимаются, словно прощаясь с солнцем. Будто бы сердце-облако в сумерках разобьётся.

Плач затихает с заревом, вечер приходит всхлипом. Тени луна расставила, пляшут от ветра липы, лисы спешат к курятникам, песни кричит цикада. Тихо и аккуратненько мама с младенцем рядом, вслушиваясь в дыхание, даст по…
… показать весь текст …

А потом неизбежно ложится снег, белым бинтом по свежим осенним шрамам. И он равняет бугры и ямы.
Пьяной бабой у клуба лежит, блестит расшитым пайетками платьем, но побесился — и хватит,

снег сходит.

Как правило, в предновогодье.
И все ходят, и ноют: как так, Новый год без снега? А город укутан рождественской негой, как будто зажмурился: жмурятся магистрали и улицы, жмурятся парки и фонари. И на раз-два-три снег ложится опять и лежит уже долго-долго, успевает достать и он, и пожелтевшая ёлка,…
… показать весь текст …

Она ему шепчет: мой мальчик, не плачь, я здесь. Чёрным крылом не коснётся нас злая тень. Здесь, в колыбели, весь мир. Понимаешь? Весь. Мир ограничен квадратом из наших стен. Я не пущу в этот мир ни печаль, ни страх. Я приглашу в него счастье и звонкий смех. Так что, мой мальчик, не плачь на моих руках. Ты под защитой, которая крепче всех. Она ему шепчет: мой мальчик. А он растёт. Спит по ночам, не вмещается в колыбель. Носит усы, приезжает два раза в год, в мир из мирка их открыл нараспашку двер…
… показать весь текст …