Первые гвоздики

— А Коли нет — сказала Юлия Ивановна Тохе — закадычному другу любимого сына. — Он на тренировке. Убежал с утра.
Молодой человек в ярком спортивном костюме стоял на пороге садового домика с огромной сумкой, из которой торчали две ракетки и мяч.
— Ну и Колян! Я ему звонил, хотел предупредить, что не смогу пойти вечером на концерт. Сестра приезжает из Праги.
— Тоша, а он телефон где-то посеял.
-Опять?
— И не говори. За этот год уже третий, — и Юлия Ивановна по-детски хихикнула. Спортсмен. Одни тренировки на уме. Да ты проходи. Я тортик испекла. Коли точно не будет, а подруга заболела, так что нам хватит за десятерых насытиться.
Тоша прошел на кухню, по которой растекался невероятный абрикосовый аромат. На столе стояли цветы.
— Юлия Ивановна, Вы любите гвоздики? —  спросил Коля.
— Ты удивишься, но — да. Многие не понимают меня. Сам знаешь, у нас эти милые звездочки ассоциируются исключительно с трагичными ситуациями. Но я с детства ими покорена. Они, словно разноцветные огоньки, разговаривают друг с другом на только им понятном языке. А если на них попадут солнечные лучи, то вообще — волшебство. Ладно. Заболтала я тебя. Присаживайся и давай пить чай.
Антон, сев на стул, стал внимательно рассматривать гвоздики. Никогда он не видел их так близко. Комочки розовые, синие, красные, белые и даже оранжевые сплелись воедино. А солнечный свет, обжигая букет лучами, словно поднимал его над миром. Он ничего не ответил Юлии Ивановне. Женщина…(Колян говорил, что матушке недавно стукнуло сорок пять) резала на столе торт, разливала по красным чашкам ароматный чай. В ее волнистых волосах, как и в гвоздиках, плескалось солнце. Руки — еще совсем не старые, с длинными музыкальными пальцами (друг упоминал как-то, что мать в юности училась играть на фортепиано), невероятной красоты лицо с тонкими линиями и пронзительный взгляд зеленых глаз. Парень мотнул головой, отгоняя ранее неведомые ему мысли. С чего бы это он интересуется матерью своего лучшего друга, да еще как… женщиной? Но Юлия Ивановна излучала собой не только свет, а какую-то невероятную умиротворенность, незнакомую ему ранее. Суета, учеба, тренировки, случайные девчонки с немыслимыми запросами и манией величия. А тут она—взрослая, умная, с изумительным обаянием и этой странной любовью к гвоздикам.

Она пришла из ниоткуда,
Робка, возвышена, легка.
Я мою для нее посуду,
И уношу на облака.
Я молча жил, не глядя, странно:
Туманность бытия и сон.
И вдруг она — во тьме туманной.
И — тишина со всех сторон.

— Юлия Ивановна — Антон откашлялся, — а кто преподнес Вам этот шикарный букет? (И тут же поймал себя на чуждой для него мысли, что слегка… заревновал).
— А никто, Антоша. Вчера купила в ларьке у рынка. Сама попросила продавца собрать разноцветных гвоздичек и вот он-красавчик-букет перед нами.
Юлия Ивановна осеклась. А с каких это дел она — взрослая и самодостаточная дама — так откровенничает с другом сына? Но ей давно никто не был приятен. Работа, сад, дом — вот и все. Подруги давно не подруги, а редкие свидания, с намеками и сальностями, совсем не для ее характера. Женщина подняла глаза. Столько раз Тоша был в их доме. Праздники, вечера, встречи. Но не замечала Юлия Ивановна невероятной взрослости и силы в этом еще очень молодом человеке с ямочками на щеках и задорной улыбкой. Проникновенный взгляд, честность высказываний, магнетизм и шарм — вот что она обнаружила в нем за эти недолгие минуты их чаепития. Возможно, она ошибается, но сердце, истомленное одиночеством, не может лгать.

Я ничего уже не жду.
Летят года во тьму иль бездну?
Но веря в рок, мечту, звезду,
Я воспарю или исчезну.
Он взял за руки, обнял так,
Как никогда, никто не станет.
Гвоздики растопили мрак,
Он не уйдет и не обманет.

— Спасибо, Юлия Ивановна.- Тоша подошел к ней и неожиданно для обоих — поцеловал в щеку.
За окном полил летний дождь. Капли стучали по крыше домика, но солнце продолжало светить неистово, зовя и дразня. Запах абрикосового торта и гвоздик вскружил ему голову. И она. Такая домашняя и строгая, нежная и недоступная сидела за столом в красивом кофейном платье. Никогда прежде он не встречал таких глаз. Ласковых, мудрых, глубоких и чистых. Видел ли он когда-нибудь глаза, в которых строгость сочеталась с чувственностью и заботой, нега с открытостью и тайной? Видел разные. Они мелькали, как вагоны метро. Он не задерживался ни на одном. Не хотелось. И вот в эту самую минуту — он увидел в ней себя. Они разные. Но их разность в похожести: желании любить и быть любимыми. А как пахнут, чертовски невероятно пахнут гвоздики!
— Юлия Ивановна, а Вы любите бардов? Сегодня в восемь будет небольшой концерт в зале «Якоря». У меня есть два билета.
— Очень люблю. Но, ты, наверное, приготовил билеты для кого-то иного, Тоша. И сестра твоя приезжает. Не стоит ради торта и чая так тратиться.- И женщина смущенно улыбнулась.
-Решено! Идем! И отказа не приму. Только подождите меня немного, я вернусь через полчаса.
Тоша вдруг резко выскочил из-за стола и рванул на улицу.
Дождь уже прекратился, и ослепительная радуга разделила безумный мир пополам.
Юлия Ивановна включила диск с классической музыкой и прикрыла глаза. Мысли о прошлом и невесомом будущем поглотили ее в Моцарте, Бахе, Глинке. А неожиданные слезы вдруг обожгли красивое, усталое, нежное лицо печальной дамы.
-Юлия Ивановна — тихий шепот Тоши отвлек от тяжелых дум.
Лицо юноши закрывал огромный букет из гвоздик. Упругие разноцветные шарики. Синие, розовые, белые еле помещались в его сильных руках.
— Это Вам. Я надеюсь, мой первый букет Вы запомните навсегда. А что будет дальше — посмотрим. Жду в восемь. До встречи на краю Вселенной. Так нынче говорят рыцари?

Уносит прошлое вода,
Играет туш оркестр. А вечер
с тобой запомню навсегда,
И нежный поцелуй и свечи.
Ты возродил меня. Ну вот-
моя Судьба в твоих ладонях.
Есть тот, кто для тебя живет
Вчера, позавчера, сегодня…

Ольга Тиманова, Нижний Новгород