Дверь. Сейчас я войду и окажусь в огромной толпе народу, и стану частичкой этого шумящего людского моря.
За дверью очень шумно — все о чем-то говорят, и голосов не разобрать. Вот я войду, и точно также никого не услышу. Мне придется подойти в отдельности к каждому, чтобы услышать.
Но скольких я успею выслушать? — Ну двух… Ну трех. И все.
Придти в толпу, чтобы с большим усилием услышать пару-тройку человек, и что-то самому успеть сказать?!
Но право же, зачем такие сложности? Ведь эту пару-пару тройку можно услышать там, где нет такого шума…
А так, еще — ну что еще там делать? Крутиться с самодовольным видом, надеясь понравиться как можно большему количеству таких же любующихся собой? Зачем?
И ты стоишь перед дверью, и понимаешь, что если ты сейчас войдешь, то растворишься, ставши частью этого шума. И в нем пройдет часть твоей жизни, бесполезно и бессмысленно. И если тебе вдруг понравится эта толчея, то и пол-жизни.