Последний доктор входит в наш подъезд,
Где виснут клочья вырванной проводки.
И, судя по медлительной походке,
Последний доктор не из наших мест.
К его услугам мыло и вода
Мрачна его презрительная мина.
Бесчувственный, он чище хлорамина.
Он холодней искусственного льда.
Он не попросит пищи и питья.
Он не оценит мзды в слепом конверте.
Он вынимает инструменты смерти.
Он прячет инструменты забытья.
Он нам приносит смуту и урон.
Он нам приносит бедность и потери.
Ему плевать на то, что наши двери
Не приспособлены для похорон.
И, уходя в мигающую тьму,
Сливаясь с испаряющимся ядом,
Он каждого из нас отметит взглядом,
Надежды не оставив никому.