Я не верю в красную нить судьбы, и дожди, идущие в январе.
В горле комом горькое — ''если бы''. Если бы ты только была моей.
Если бы я родился в надцатый век, времена королей и железных лат,
Я бы вызвал на бой весь проклятый свет, небеса и землю, Эдем и ад.
Ты смогла бы верить моим стихам, и словам, что кровью звенят в ушах, —
''Я тебя никому никогда не отдам'', и ''ты знаешь, чертовски болит душа''.
Я рожден в двадцать первый, усталый век. У меня — сквозная дыра в груди.
Я не вижу цветов и огней во сне, только белую пудру сухой пурги.
Снег скрипит под ногами, мой Север тих. И неважно, сколько ведет дорог,
Мне суметь бы только одну найти, ту, что выведет прямо на твой порог.
Всё в тебе неуместно, но так легко. Льется теплая медь золотистых кос.
Мне бы только коснуться тебя рукой, и у ног свернуться, как верный пес.
Ты из солнца, и кажется, из песка, сплетена из тонких, звенящих струн,
Поднебесных гор и прибрежных скал, сизокрылых и яснооких лун.
Всё во мне — это иней, сырой туман, сотни книжных страниц и табачный дым.
Я не знал, что такое — сходить с ума. Я не знал — это значит, я был пустым.
В твоих венах — живая драконья кровь, а во мне — металлический серый сплав.
Тот, на небе, кто раздает любовь, в этот раз ошибся, так был не прав.
Я не верю в сказки, не верю в сны, мы с тобой из разных земных широт.
Я не видел крыльев цветной весны, всё во мне — это ломкий и колкий лед.
Только в руку врезается красная нить. Двадцать третье холодное января.
Это бред. И такого не может быть. Но на землю падают капли дождя.