Хоть ослепни, гляди в телескоп, развивая ругательства,
уповай на невидимый вектор скрывающий Глорию,
если верить Иуде, то нет никакого предательства,
есть священная миссия — сделать краснее историю.
Хоть все щёки подставь и слезинкой растай на пощёчине,
доказав, что — красивые, щедрые, полные, плотные.
Если верить дорогам, то ад примыкает к обочине,
на обочинах вечно — цветы
(и как правило — чётные)
Эзотерика ваша, агностика, пластика, мистика,
поцелуй ученицы, зажаренной готами в скверике.
Если верить учителю, всё, что он дал нам — дуристика
и уехал выращивать цитрусы где-то в Америке.
А мирок к солнцу бок повернёт такой хрупкий и крохливый,
так, что выступят слёзы у самых черствеющих сборщиков.
Если верить врачу, то… «скорей бы уже передохли вы», —
говорит, вечерами, устав от калек и притворщиков.
От жены и детей, от программ, где всё сшито и вспорото,
от красивых улиток, какие неспешностью милуют,
если верить войне, то… бежать бы нам лучше из города,
где свои же тебя — отличат, победят, изнасилуют.
Уповай на равнину, считая овраги и пагорбы,
где шестой подползающий так и останется сменером,
если верить отцу, то родиться мне было не надо бы,
в крайнем случае — мальчиком, с мячиком, в будущем тренером.
Из ладоней посыплются центы, копейки, динарики,
золотые конспекты, медальки за правду и панику.
Вот уже обречён… посмотри, как мигают фонарики,
как спокойны мои скрипачи…
Если верить Титанику.
А в осеннем окне много красок от чёрных до разного,
много слов, очень тёплых, дурных, никому не досказанных,
если верить искусству… то лучше заранее — праздновать
и расстреливать в дурках — наивных, любимых и связанных,
чтоб потом навсегда ошалеть от вины и кружения
и когда тебе вставят в висок эту арфу эолову,
никогда-никогда не смотри ты в своё отражение,
если всаднику верить, который нашёл свою голову.