Солнце ластится под ладонь и врезается под колени,
Подсекая, роняя, плавя… И, не спеша,
Я вхожу в темноту, где с трудом, но хриплю бармену:
— Мне чего-нибудь ледяного, и внутривенно.
Я всегда получала то, что хочу, мгновенно,
А с тобой почему-то вот —
недостаточно хороша.
Мята пляшет на языке колкой молнией и тревогой:
У мохито дурацкий привкус — слова и боль.
Темнота смотрит хмуро. Я, в общем, прошу немного:
Просто помни меня — утомлённую недотрогу.
Я всегда уезжала — и брала лишь себя в дорогу,
А теперь почему-то хочу тебя взять с собой.
Ледяное горчит во рту и морозом бежит по венам.
Я немного остыну — и выберусь за порог,
Лишь чуть-чуть посижу, отдышусь и приму как верность:
Мне пора уезжать. Мне пора убегать, наверно.
Я всегда загорала быстро и равномерно,
А с тобой за одну минуту
превращаюсь в сплошной ожог.
Я с тобой превращаюсь во что-то совсем другое.
Солнце льётся под кожу и плавит неровный пульс.
Просто помни меня: утомлённой твоей жарою,
Полумёртвой от жажды — и как никогда живою.
…Я всегда уезжала, бросая всё за спиною,
Но с тобой почему-то кажется,
что вернусь.