Стоит яранга, или хата.
Мужчина есть, но никаков.
На всём — следы матриархата
Под видом мелких косяков.
В окошке шторка дорогая,
Но ясно слышится грызня —
Соседи, нервы сберегая,
Крадутся боком вдоль плетня.
Хоть на вещах клеймо не наше,
Успехи есть! А как же — без?
Ведь кто-то там куёт и пашет,
Тем самым двигая прогресс!
Заначек нету, что не странно:
Бюджет семьи — известно чей…
Помимо мужнина кармана
Течёт финансовый ручей!
На лавке кот мурчит умильно,
В шкафу — носки и два сырка:
Всё есть! Но как-то нестабильно,
Как рупь в кармане босяка.
И так — везде, где воздух гадок,
Удары скалкой и грызня:
Таков естественный порядок —
Идёт семейная жизня!
А всяк, который протестует —
И голосящий, и немой —
Хоть не всегда, но зачастую
Грозит накрыться ей самой…
В природе дамы — не задиры,
Искусны в кухонных трудах,
Но лавры Голды и Индиры
Зудят в упитанных задах.
Недавно в дебрях Альбиона
У хитрой бабки под крылом
Цвела железная матрона —
Политик гибкая, как лом.
А вслед за ней, помешкав малость,
В свободу вляпавшись сполна,
На бабью удочку попалась
Великомудрая чухна.
И аргентинка с бразильянкой
Наверх вскарабкались, пока
Простой народ был занят пьянкой
И злопыхтеньем табака.
Прошу понять — я вглубь не рою,
И шовинизьмом не горю —
Поэтому молчу про Трою,
И Клеопатру не корю!
Виват, колготки и хиджабы!
Кто — по уму, кто — не в струю,
В политику полезли бабы:
Мир превращается в семью!