Смеркается, ужин готов,
и гербарий наклеен,
Бубнит телевизор,
и в детской утихли бои.
Распался трехкомнатный мир
четырёх поколений,
По разным углам расшвыряло
остатки семьи.
И будни скрипели
зажёванной старой кассетой,
Давнишней вендетты
прорезался жадный оскал,
А бабушка с дедушкой
вновь уходили в газеты,
Вполуха вникая
в нелепый семейный скандал.
И всё было плохо.
И день был на что-то истрачен,
На что — непонятно…
Карманы и мысли пусты.
Отец пропадал у дружка
на прокуренной даче,
А мама с утра заступала
на пост у плиты.
А дочь… Ну, да что там —
устала, с работы примчалась…
Ни денег, ни мужа,
и негде ей встретить гостей…
А дочь улыбается…
С кем-то вчера повстречалась…
Приходит в себя.
И бессильно кричит на детей.
А дети бросают у входа
пакеты и сумки,
Сбегают на улицу,
прочь от тетрадных листов.
А дети приносят из школы
смешные рисунки
И вновь за уроками делят
обеденный стол.
И кто-то играет,
а кто-то бормочет устало,
И кто-то хохочет,
а кто-то орёт: «Прекрати!»
Ни тихо поплакать,
обняв золотую гитару.
Ни громко сказать: «Да пошли вы…»
Куда им идти?
И вроде бы всё утряслось,
и прошло, и замялось,
И ужин готов,
и задачки давно решены.
Но всё-таки — душу бы продал
за самую малость…
За дверь на задвижке
И полный глоток тишины.