Я, недавно, гулял в зимнем лесу,
где, по пояс, бродил по сугробам,
любовался я, там, на красу,
и лесные деревья трогал…
…Вот, стоит королевская ель,
под мохнатой, заснеженной шапкой,
лишь, недавно, под нею сидел,
белый заяц, с раненной лапкой…
А вон, там, как сиротка, берёза,
что от холода, зябко дрожит,
что роняла бы, может быть, слёзы,
от того, что так, хочется жить…
От того, что мороз крепчает, —
тридцать восемь и ветер шумит,
и никто, ведь, в лесу, не знает,
почему так мороз трещит…
Чуть подальше, лисицы след,
что плутала, кружа по лесу
и искала себе обед,
а нашла ли, то мне не известно…
…Я бродил, пока не продрог,
пока холод не влез под шкуру,
и поплёлся без задних ног,
проклиная свою фигуру.
Невысокий, свой малый рост,
девяносто пять вес приличный,
еле тело домой принёс
но, зато, погулял отлично.
Дома, в ванну, налив воды,
не горячей а, просто, тёплой,
вспоминая лесные следы,
по воде, я ладошкой хлопал…
А, потом, навалила грусть,
о далёкой любимой вспомнил,
ту, которую, скоро, дождусь,
и вздохнул, в ожидании томном…
Вот, и день, так сказать, прошёл,
снова, ночь впереди маячит,
ну, а сон, как всегда, не пришёл,
за окном, снова ветер плачет…
Собираясь надуть метель,
но, зато, потеплеть должно,
вскользь, взглянув на пустую постель,
я уставился, вновь, в окно…