Им было тридцать на двоих,
Они повсюду вместе.
Ворчали бабушки про них:
«Опять жених к невесте»…
А он здоровался, сопляк,
И усмехался смело:
«А если это даже так,
Кому какое дело?»
Но не случилось, не срослось
Иное, кроме дружбы:
Её отец в Сибирь увёз,
В Читу по месту службы.
А он по северной реке
В те дни сплавлялся где-то,
Был от подруги вдалеке:
На то оно и лето.
Домой вернулся — сразу к ней:
Сюрприз привёз с реки ей…
Но бабки те же у дверей,
А, вот, жильцы — другие.
Весь день крутил магнитофон:
Высоцкий, «Самоцветы»…
Под вечер звякнул телефон:
— Привет! Ну, как ты?
— Где ты?!!
Так далеко, и ни «гу-гу»?!
— Да я сама не знала…
— Поговорим?
— Я не могу:
Звоню тебе с вокзала.
Летели дни, как жёлтый лист
Во время листопада.
— Я к вам приеду, ты дождись!
— Ведь далеко. Не надо,
Не будем время торопить,
Ведь смысла в этом нету…
Но держит тоненькая нить
Ромэо и Джульетту.
И вдруг звонок, когда не ждут,
Причина, значит, веска:
— Я поступила в институт!!!
— А мне пришла повестка…
Сегодня нам не тяжело
Звонить хоть на Гавайи.
А раньше как? Звонок… «Алло!
Москва?.. Соединяю…»
Сейчас соцсети есть и Skype,
Планшеты и айфроны.
Тогда был только телетайп,
И почта для влюблённых.
Назвать влюблёнными моих
Героев — это слишком.
Но память грела их двоих —
Девчонку и мальчишку.
— Я на сверхсрочную…
— Зачем?
Не зарывай таланта.
Тебе пошли бы, как и всем,
Погоны лейтенанта.
Но вот письмо лежит в пыли
На полке для возврата:
Знать, почтальоны не нашли
В Союзе адресата.
Письмо вернулось к ней, а жаль:
Он раньше смог узнать бы,
Что приглашён в такую даль,
Ведь у подруги свадьба.
По возвращенью пару строк
Черкнул, что мол, неловко,
Что раньше он писать не мог:
Загранкомандировка.
А где он был — не написал.
Нельзя писать: «В Афгане
Был награждён за перевал»,
Нельзя о том, что ранен.
А у неё теперь семья:
Работа — муж — работа.
Квартира есть, но не своя —
Ещё одна забота:
Снимать квартиру на двоих,
Не комнату, накладно.
Но деньги есть пока у них,
Пусть дорого, но… ладно.
Он постепенно осознал,
Что детским отношеньям
Пришёл конец. Таков финал:
Задачке нет решенья.
И смысла нет искать ответ:
Любила — не любила?
Он был спокоен: нет, так нет.
Когда всё это было?!
Но ощущений матерьял
На сердце, как заплатка:
Как будто что-то потерял,
А что и где — загадка.
— Когда терял своих друзей,
Всё было грубо, зримо.
Я даже пули ждал своей,
Но те летели мимо.
Ну, если не считать одной
Случайной, рикошетом.
А тут, не знаю, что со мной?
Да стоит ли об этом?
Зачем чужой жене писать,
Звонить, волнуясь, пОшто?
Но принесла письмо опять
Услужливая почта.
Я вам поведать не берусь
Идею слов пространных,
Но между строк читалась грусть.
И это было странно.
Он много думал день и ночь:
Она не ждёт советов,
Но чем он может ей помочь
За тыщи километров?
Ведь он — солдат, не супермен,
И быть пророком рано…
Но все мы ждали перемен,
Как пел нам Цой с экрана.
Ушёл генсек, потом другой,
И третий был не стойкий.
Пришёл четвёртый, молодой,
С началом «перестройки».
Но что-то всё пошло не так,
И вопреки надежде,
Такой в стране пошёл бардак,
Что не видали прежде.
Кооператоров волна
Шумит, под стать Европе…
Солдат, когда идёт война,
Где должен быть? В окопе!
Он снова рапорт написал.
Ташкент — пятёрка «Ан"-ов —
Кабул. Он вновь из диких скал
«Выкуривал» душманов.
Зачем поехал? До сих пор
Не смог найти ответа:
Позвал мальчишеский задор,
А. может, был «с приветом»?
Хитёр Афган. Как говорят,
Не плац, где ходят строем:
Попал в засаду их отряд,
В живых осталось трое.
Держались храбро, до конца,
В надежде на подмогу.
Устав от крепкого словца,
Они молились Богу.
Он помнит всё: в сплошном дыму
Упал сражённый «батя».
Он сразу бросился к нему…
Очнулся в медсанбате.
Осколки тело посекли
И раздробили кости.
— Герой, готовься: костыли…
— Где ноги, доктор?!!
— Бросьте!
Сержант, кончай здесь истерить —
Всё лучше катафалка.
Годок-другой — начнёшь ходить,
Ну, а пока — каталка.
И так собрали, что могли,
Плюс двести грамм железа.
Итак, протез и костыли.
А можешь без протеза.
«Годок-другой»… Легко сказать!
Протез в его-то годы…
И, чёрт возьми, как жалко мать!..
Проклятие породы:
Дед тоже ногу потерял
Под Курском в сорок третьем.
Вручал медали генерал
Калекам в лазарете.
Ему награды не нужны.
Уж, лучше б грузом «200»…
И, слава Богу, нет жены,
И даже нет невесты.
Вот он вернулся, наконец,
Туда, где долго ждали.
Рыдает мать, молчит отец
И смотрит на медали.
— Ну, хватит, мать, накрой на стол.
Потом добавил строже:
— Не видишь, сын с войны пришёл?
Пусть ранен, ну так что же?
За возвращение налей…
Не грей вино в стакане.
— Давай, отец, за тех парней,
Что полегли в Афгане!
— Расскажешь нам с отцом, как ты В Кабуле был, в Герате?
— Сынок, там письма из Читы…
— Да не до них мне, батя.
Я заходил в военкомат,
Мол, мне работу надо…
Вот, честно, был бы автомат,
То я убил бы гада!
Сидит там микро-генерал,
Не говорит, а лает:
«Я вас в Афган не посылал,
Пусть Громов помогает».
Он нам, афганцам, не чета —
Его бы в то горнило…
… Он писем долго не читал:
В нём что-то изменилось.
Свой след оставила война
На сердце и на теле.
А как их встретила страна?
Не в лозунгах, на деле?
Он не узнал своей страны —
Дурдом, а не иначе:
Торгуют даже пацаны,
А взрослые — тем паче.
Зарплат не платят, денег нет
Три месяца и больше.
Торгует шмотками сосед,
Что сам привёз из Польши.
И вновь письмо для «шурави»
Из дальних мест несётся.
— Ну, вышла замуж, так живи.
Чего тебе неймётся?
Но вскрыл конверт, прочёл, и вот
В душе качнулось что-то:
Мужик с ней больше не живёт.
Сюжет для анекдота:
— Живёт по разным городам:
Так нужно, мол, для дела.
Подруга здесь, подруга там,
А мне всё надоело…
Домой заскочит на часок,
Поест, а ближе к ночи
Опять умчится за порог…
Детей иметь не хочет…
Она всё верно говорит,
Ведь дети — это дети.
Но что безногий инвалид
На это мог ответить?
— Конечно, «горе — не беда»,
Но я так жить устала…
Ты знаешь, мне тебя всегда
По жизни не хватало…
Какой изящный поворот,
Забавная рулада.
А кто твердил наоборот:
«Не приезжай, не надо»?
И вот теперь… А что «теперь»?
Он больше чем уверен:
Стена меж ними, где-то дверь,
Но ключ давно потерян.
Вот потому слова пусты —
Он ясно понял это.
И снова письма из Читы
Остались без ответа.
Звенела солнечная высь.
Прошло ещё полгода.
Она успела развестись,
Уйти от сумасброда.
Кружила осень во дворе
Свой танец листопада.
— Я к вам приеду в декабре.
А он в ответ: — Не надо!
Что в нём сегодня говорит?
Вчерашняя обида?
А, может, «не геройский» вид
Афганца-инвалида?
Прямолинейный, как трамвай,
Живёт, не пряча взгляда:
Любить — люби, ругать — ругай,
А, вот, жалеть не надо!
А, может быть, иссяк запал,
И вновь мозги на месте?
Он думать даже перестал
О ней, как о невесте.
И вот, почти под Новый Год,
Негаданно-нежданно,
К нему Снегурочка идёт
С тяжёлым чемоданом.
— Покуда Дед Мороз в пути
В лесу срывает шишки,
Велел подарки занести.
А ну, ко мне, детишки!
Икра, шампанское, вино —
Ведь еле дотащила.
Как мы не виделись давно…
Ну, здравствуй, что ли, милый?!
И смотрит: рад или не рад?
А он не рад — растерян:
Хотел прогнать её назад,
Да мать закрыла двери.
— Я помню, чья-то ты жена?
Зачем пришла? На ужин?
— Затем, что я тебе нужна,
И ты мне очень нужен.
— Ослепла, что ль? Глаза открой!
Зачем тебе обуза?!
И что с того, что я «Герой
Советского Союза»?
— Быть надо стойким до конца,
Как дОлжно быть герою.
А сын наш будет весь в отца…
Ведь мы родим с тобою?
Да не вставай! Ну, ты горяч, —
Она взглянула строго,
— Я говорю тебе как врач,
Ты подожди немного,
И мы начнём с тобой ходить:
Ведь ты же сильный парень.
Автомобиль начнёшь водить,
Ведь ты же не бездарен…
… Давно закончились бои,
Но снова ноет рана:
Он плакал, видя, как «свои»
Уходят из Афгана.
Совсем не ждал пенсионер,
Что рубежа столетий
Не сможет взять СССР.
А «девяносто третий»?
Кто ждал подобный поворот,
Что пьяный вождь на танке
Страну великую швырнёт
К ногам довольных янки?
Страна поднимется с колен,
Закончится ненастье.
Но жить в эпоху перемен —
Сомнительное счастье.
А, может, я не прав? И вот,
Красивая брюнетка
Коляску счастливо везёт,
В ней девочка — «конфетка».
А рядом папа не спеша
Идёт, слегка хромая.
Ведёт за ручку малыша,
Мальчишку-шалопая.