Когда я стану седой каргой, то буду курить кальян.
Ко мне девчонки придут гадать, мол, бабушка, расскажи!
Я каждой дурочке покажу червонного короля…
И лишь одна — конопатый нос — меня уличит во лжи.
И я скажу ей — она смела, но это тяжёлый крест.
Для каждой смелой у злой судьбы найдётся своё ярмо.
Уж лучше, детка, пряди кудель, покуда не надоест,
Рожай до гроба, держи удар, покойникам ноги мой, —
Всё это легче… Она прервёт, настырная, как чума,
Тогда я выйду на белый свет, и выйдет она вперёд.
Тропинка вьётся, давай, иди, но помни, что ты сама…
И только свистнет её подол, и в чащу она уйдёт.
А там — я знаю — блуждает тот, кто в мире всего один,
И будут губы его — как шёлк, а пальцы его — как плеть,
Клеймом останется поцелуй до косточек, до седин…
И жить не сможет она — одна, и, глупая, умереть.
И будет бабочкой догорать, и будет ей горек сон,
Мужчины — бусины на шнурке, не этот, не тот, не тот…
И в каждой луже, в любом стекле ей будет маячить он.
И так — я знаю — весь бабий век… Пучина, водоворот.
А он появится в смертный час, когда отвернётся Бог.
Возьмёт за руку, стряхнёт года — хозяин в твоём аду…
Я тоже вышла к нему — давно, с надеждой на посошок.
Я помню, милый. Я жду тебя. Я смерти, как чуда, жду.