Я на опыте знал: привязавшихся лучше мучить,
Чтоб они приручились вернее на их беду.
Если чувства животны, они до того живучи…
Против шерсти ласкай — разве что подыхать уйдут.
А вот сам не могу… Не один — чувствую больнее,
Что на самом-то деле безвыходно одинок.
Чуть скользнет мысль: она где-то с кем-то наедине — и Сердце бьет так, что каждым ударом сшибает с ног.
Отдышаться нет времени, это пока нокдаун.
И уже не пойму, от чего и к чему отсчет.
Ведь процесс бесконечен — таится в душе всегда он.
А не больно ей — не обострился пока еще.
Опускается взгляд, столько каменных душ прогрызший —
Знал бы, что недоступная нежность меня уест.
То ли новую жертву любовь равнодушно крыжит.
То ли заживо прямо по сердцу рисует крест.
Острота нужных слов превращается в самоедство.
На железных сердцах отточил их, казалось, но…
В безнадежном мирке заперт — и никуда не деться.
Проще взглядом в глушайшей стене просверлить окно…
По слезе, по кровинке, по капле, как точат камень.
Чтоб от хватки железной в объятьях моих зашлась…
Солнце канет под веки, уйдя следом за зрачками,
Напоследок блеснув счастьем из воспаленных глаз.
В сердце пекло, жара от припадков и лихорадок
Вновь до 42-х повышается от нуля.
На других пыл расходовать — это, считай, растрата
Неразменной души, вроде сказочного рубля.
Двери наглухо, вера слабеет, и стук все глуше.
Сердце попросту нокаутирует изнутри.
Раньше верилось, что не как все — вообще бездушен.
Так и было. Пока тебе душу не подарил.