Ты полюбишь меня. Ты однажды полюбишь меня.
Безо всяких причин. У любви не бывает причины…
Свет меж шторок задёрнутых тонким ножом перочинным
вскроет, будто письмо, твоё утро. И станет менять

всё, что раньше казалось таким неизменным и важным.
И окажется вдруг, что по морю грядущего дня
твой, такой одинокий и хрупкий, кораблик бумажный
не имеет ни шанса до счастья доплыть без меня.

Оседает тумана взвесь.
В сонных ветках блестит роса.
Перламутром покрытый весь
дремлет в сумерках ранних сад,
по-осеннему гол и пуст,
по-ноябрьски сер и стыл.
Хризантемы поникший куст
над дорожкой склонил цветы.
И не дрогнет от ветра лист,
не скользнёт меж цветками луч…
Сизый сумрак вечерний мглист.
Сад уснувший и нем, и глух.

«Ну надо же, какой удачный снимок! -
найдя в альбоме, похвалить спешат. -
Ты тайной здесь полна необъяснимой
и так невероятно хороша!»

И, всякий раз, невольно отчего-то
глаза вдруг застилает пелена…
Никто не знает, что на этом фото
ещё была в тебя я влюблена.

Ты мне никто и я тебе — никто.
Наверное поэтому, мой милый,
не попадает сердце сердцу в тон,
хотя тела друг друга истомили.

Встречаясь, мы, от страсти чуть дыша,
губами губ касаемся… Да только
душе не открывается душа,
не тянется душа к душе нисколько.

Изнанка этой истины простой
тебе и мне давно понятна втайне:
ты мне никто и я тебе — никто.
Мы вряд ли друг для друга кем-то станем.

Так хорошо с утра. И в ранний этот час,
когда из окон свет плывёт полоской синей,
когда на стёклах их цветами стынет иней,
мне хочется весь день лишь слушать и молчать.
Всё хорошо, мой друг. Ещё и потому,
что ночью выпал снег и сад укутал шалью
и шорохи в углу нисколько не мешают
уютной тишине, разлившейся в дому.
Там кошка в полутьме, блестящей, будто шёлк,
и мягкой, точно пух, котёнку моет ушко.
И тикают часы настенные с кукушкой…
И от того ещё, наверно, хорошо,
что топится камин, что в нём дрова трещат.
И больше ничего не надобно для счастья.
… показать весь текст …