Днём и ночью искал Александр Семёныч вместилище сакрального содержания. Оно — то приближалось, то удалялось. Но в руки так и не давалось. Александр Семёныч большие надежды возлагал на сны. Днём сусеки нигде не просматривались. Во снах вместилище сакрального содержания приходило каждый раз под новым ликом, и подход к нему каждый раз становился всё кошмарней. Но Александр Семёныч верил, что когда-нибудь да ухватит эту Жар Птицу.
Вот и в нынешнем сне, Александр Семёныч очутился в какой-то таёжной избушке. Стены её были сложены из неотёсанных брёвен, между которыми торчал мох. Пол настлан грубо обструганными досками, и по нему шуршала увядшая листва. Окно — косо прорубленный квадрат, в углах которого трепыхались рваные паутины, давало мало света, но достаточно, чтобы всё рассмотреть.
И увидал себя Александр Семёныч лежащим на столе посреди комнаты и совсем голым. Это так шокировало его, что он и не сразу заметил ползающих по столу змей. А их было немало. Они были всех цветов с раскрасок. Но вот одна взобралась на него, вторая, а тут и все другие последовали их примеру.
Тело Александра Семёныча оцепенело, дыхание стало неуловимым. Ощущать на себе этих тварей, которые добрались до самого горла и ползали туда- сюда, стало нестерпимо. Он перевел взгляд в дальний угол и обомлел. Там находился сусек и в нём что-то темнело. Из этого темного прорывались лучи, образуя облачко, светящееся северным сиянием. Тело Александра Семёныча обдало жаром, мерзкие скользящие твари пригрелись и свернулись каждая кружочком.
По полу что-то прошуршало. В паре метров от лица взметнулся блестящий столб диаметром тридцать-сорок сантиметров, на котором сидела большая змеиная голова, выпуская и вбирая красный раздвоенный язык. Пасть ее стала раскрываться и раскрылась на двести двадцать градусов. Змейки на теле приподняли свои головки и тоже раскрылись двухлепестковыми цветочками, вибрируя тычинками.
Александр Семёныч тихо заскулил, цветочки заколыхались. Набирая обертоны, скулеж вылился в вопль и потёк завываниями. Приподнялся хвост главной твари и стал лупить по щекам, и вдруг выпустил резкий аммиачный запах. Александр Семёныч ойкнул и проснулся.
Вокруг стояли соседи и лупили его по щекам, тыкав в нос тошнотворной ваткой. Выбитая входная дверь лежала на полу. Северное сияние от вместилища сакрального содержания растворялось в дымке наступающего утра и ехидно подмигивало.