Waltz for Debby
Павел Шульга
I. (take five)
А в городе ливень — с запада до востока —
неловко ступает, грузен и неуклюж.
Я знаю — ты здесь, за серостью мутных стекол,
в обманчивой глубине серебристых луж,
прочерченная синкопами колких капель,
канцонами тротуаров и стылых крыш.
Великий Портной в потрепанной черной шляпе
развешивает неспешных рассветных цапель
на цинковом поднебесье, пока ты спишь.
II. (waltz for Debby)
А в городе дождь, всё готовится к долгой спячке: закроешь глаза на миг — и уже зима.
А в городе дождь…
Одурев от безумной скачки, несутся недели, как будто сошли с ума. Сорвавшись с цепи, ошалевшей слепой эскадрой, секунды летят куда-то в тартарары… Холодное солнце, пойманное в стоп-кадре, глядит сквозь туман на проспекты и на дворы.
Сошедшая с фотографии в стиле ретро и, кажется, черно-белая даже днем, она шагает, прячась от злого ветра за спинами стен, за витринным слепым окном. В наушниках, ограждая ее от ада неонок, трамваев, брани и алкашей, вприпрыжку летит веселая кавалькада ударников, саксофонов и перкашей. Пальто из «двадцатых», стремительная походка, стучат каблучки по плачущей мостовой. Сиреневая сирена с луженой глоткой влетает в аккорды Брубека с головой. И хочется, защищая от непогоды, сложить незаметно над ней из ладоней зонт, да только я знаю: она лишь прибавит ходу и холодно улыбнется мне: «thank you, don’t».
Она состоит на треть из полунамеков, косого штрих-кода: цен не скрывает дождь. Ее не пугает, что холодно и одиноко — туман превращает в сказку любую ложь. И, в общем-то, этот мир ей вполне понятен, он вовсе не против нее, он, скорее, за.
Она зажмуривает глаза до лиловых пятен, чтоб только не видеть, что снова идет гроза.
III.
Я выключу ночь, чтобы душу не бередила,
и выпорхнут из разжатого кулака
рассветное апельсиновое светило
и легкие акварельные облака.
И ветер замрет, бессилен и неподвижен,
и дождь наконец умерит шальную прыть…
Ты снишься кому-то в Праге или в Париже.
Я знаю, что никогда тебя не увижу.
Я знаю: мне никогда тебя не забыть.