Мне остается: вымолить, вытравить, выплакать…
Эту дыру не возьмет никакая глина.
Богу решать, казнить меня или миловать,
Или ж оставить так, чтоб сама казнила
Собственною рукою, душею, сердцем,
Тысячами осколков надежд разбитых,
Боль прижимает и никуда не деться,
Так и лежать, теряясь в своих обидах.
И доставать из памяти по кусочку,
Все, что она хранит обойдя запреты.
Ставить в который раз несомненно — точку,
Тут же стирать, сжигая себя при этом.
Сотый ли круг, сознание угасает…
«Боже скажи, он счастлив по небесами?
Я поняла, ты тот, кто всегда спасает!
Свой ад на земле устраиваем мы сами.»