Отпустить — это хорошо… Наверное…
А как отпустить, если он говорил, что любит меня? А как отпустить если он возвращался из-под огня — ко мне? Как можно отпустить того, чей голос, прорываясь сквозь канонаду, шептал «любимая»??? Разве таких отпускают? Разве отпускают того, с которым рядом можно дышать полной грудью? Того, с кем просто перестала оглядываться? Того, с которым не страшно… Того, без которого всё стало серым…

Да только он не спрашивал. Он просто ушел. Отпустила бы я его или нет, он узнать не захотел. А я бы отпустила. Потому что его покой был для меня важнее.

Ты решил, что для меня так будет лучше…

Какая забота, какое внимание… Спасибо… Да только по какому праву ты решил за меня? Может быть, я хочу ждать! А может быть я готова к плохим новостям? А может быть для меня твой звонок дороже всех других звуков в мире? А может только этими звонками и редкими встречами я и жила… И ты… Может тебе было бы легче Там, знай ты, что тебя здесь ждут и любят… Я не боюсь ждать. Неужели же испугался ты? Ведь дать слово — это значить взять на себя большую ответственность… Но ведь ты командир, ты отвечаешь за других, ну почему не хочешь отвечать еще и за себя??? А может я просто ничего не понимаю…

Только решать за других нельзя. Я хочу ждать тебя. И я жду.

Один директор школы посылал это письмо каждому учителю, которого брал на работу:

«Уважаемый учитель!

Я пережил концлагерь, мои глаза видели то, чего не должен видеть ни один человек:
— как ученые инженеры строят газовые камеры;
— как квалифицированные врачи отравляют детей;
— как обученные медсёстры убивают младенцев;
— как выпускники высших учебных заведений расстреливают и сжигают детей и женщин…

Поэтому я не доверяю образованности.

Я прошу вас: помогайте ученикам стать людьми. Ваши усилия никогда не должны привести к появлению учёных чудовищ, тренированных психопатов, образованных Эйхманов.
… показать весь текст …

Знакомый написал из Германии. Рядом с ним живёт старый-старый немецкий дедушка, далеко уже за 90, но с ясным разумом и ещё юношеским любопытством. Дедушка воевал в составе SS-Panzer-Division «Hitlerjugend». После войны отсидел в тюрьме за подвиги при Гитлере. Но перевоспитался. И очень стыдится «подвигов» юности. В последнее время интересуется у моего знакомого событиями на Украине.

Вчера у них состоялся диалог. Дедушка спросил, какая обстановка текущая на Украине. Мой знакомый рассказал про ракетно-бомбовые удары по Славянску и Донецку, про обстрел спальных районов Славянска гаубицами.

Немецкий дедушка пожевал губами, подумал и выдал: «Знаешь, мы делали страшные вещи. Мы совершили много ошибок. Но мы никогда не бомбили собственные города»…

Еду в аэроэкспрессе, а предо мной бурно выясняет отношения одна молодая семейная пара. Ссора по всем правилам: тут и швыряние телефоном (в мужчину), и вырывание сумок (женщиной), и легкая потасовка (обоюдная), и вопли на весь вагон: «Дурак… козел… пошел ты … уйду и сына заберу…» (женские), и слезы (женские), и угрюмое молчание (мужское). В общем, обычная сцена, среднестатистическая после долго отпуска между уставшими друг от друга людьми одна из которых в экзистенциальном ПМС-ном кризисе.

Я в э…
… показать весь текст …