Прощайте, Дон. Такое воскресенье —
Не вырваться из смерти и жары,
При всём хотеньи или нехотеньи
Бесправия классической игры

В падлюку-жизнь стареющего тела
И вечно не стареющей души,
Которая сегодня отлетела
В бесплотные поля и шалаши

Молить о нас, убогих и незрячих,
Единого вселенского творца,
Душа из настоящих, не из мачех,
Что берегут любимых до конца,

До пуговки, до петельки, до края —
Под силу всё ей, чтобы не стряслось.
И можно смерть, как жизнь переиграя,
Начать сначала… Что ж, не удалось…

Прощай, Тевье. Не мудрствуя лукаво,
Тебя о смерти переговорить
Удастся вряд ли. То, что жизнь — отрава
И радость, и связующая нить

Прошедшего с незнаемым грядущим
Твоей необособленной вины,
Пока ты сущий в этом мире сущем,
А не участок некоей длины,

Где вертикален крест, а не походка
По новой, нецелованной траве
Земли Мазепы или Полуботка,
Или твоей, оставленной, Тевье.

Прощайте, Дядя Ваня. Всё случилось,
Скорее, даже больше, чем стряслось.
Познавший милость, веровали в милость,
Распределяя, коли довелось,

Божественное или же людское
Поверившим насмешливым глазам.
Иначе — лицедейство никакое
Не чудо, а из басни стрекоза

И дармоедство лгущего сословья,
Когда благая ложь не есть полёт,
А нечто — без надрыва, без любови —
Такое, что и Пётр не разберёт,

Распределяя души по сусекам:
Кому, за что и чем, но — аз воздам.
Прощаться вышло время с Человеком,
Единственным, як Ciч та Notre-Dame.

Прощай, Тарас. Здесь снова лихолетье:
Уже свои взялись за палаши,
Паны грабують, будто им бессмертье
Обломится с отсутствием души.

Ты это видел. Ты стоял на круче,
Свободный, над свободною рекой.
Реве та стогне твiй народ — могучий
Во время оно — нынче никакой.

Прощай, Артист Советского Союза.
И вся тоска обглоданной страны,
От Львова до пролива Лаперуза,
Вместилась в ящик некой ширины.

Великое вблизи настолько зыбко,
Что ощутить приходится не всем.
Успели ли? Нечастая улыбка,
Печальная окрашенность фонем

И тембр, располагающий к сомненьям,
Прожившего под тяжестью ролей,
Волхва непревзойдённого терпенья,
В нетерпеливых сценах Дю Солей.

Прощайте, Дон. Сгорающие крылья
Вернутся прахом в киевскую сыть.
Вас выставят к смотринам, камарилья
Обяжет близких, где похоронить.

А надо бы, наверно, рядом с мамой,
Чтоб по-людски, при общей-то беде…
Любая жизнь кончается, как драма…
Замолвите словечко о дожде…