Замело на двести вёрст, замело,
А к утру на все пятьсот заметёт…
Лишь метель скребётся веткой в стекло,
Да огонь в железной печке поёт,
Да куражится в степи сатана,
Да костлявым пальцем небу грозит.
Ну, а ночь в окошке слишком темна,
Ну, а свечка слишком тускло горит.
Только вьюга пьёт со мною третий день,
Только вьюга всё завёт к себе в постель.
Ей неймётся; водка пьётся, как вода,
Только трезв я в эту ночь, как никогда…
Эй, подруга, ты с постелью погоди!
Прежде, вьюга, меня с миром рассуди.
Пей, беспутная, и пой, родная, пой!
Успокой мне душу, успокой.
Что же… пожил! Что умел — то имел:
Красный паспорт да трамвайную медь.
Может, всё я не о том в жизни пел?
А другую песню спеть — не успеть…
И по глупости грешил… не со зла!
И по жизни топал — гол, как сокол.
Отчего так голова тяжела?
Отчего нательный крест так тяжёл?
Только вьюга пьёт со мною третий день,
Только вьюга всё завёт к себе в постель.
Ей неймётся, водка пьётся, как вода,
Только трезв я в эту ночь, как никогда.
Ах, подруга, ты с постелью погоди,
Прежде, вьюга, мои слёзы замети.
Пей, беспутная, и пой, родная, пой!
Успокой мне душу, успокой мне душу,
Успокой мне душу, Боже мой…