Я не знаю более сладкого и глубокого ощущения, чем-то, которое испытываешь, встречая свои собственные, никому не высказанные мысли в произведении человека далекой культуры, отделенного от нас веками.
Тогда только только перестаешь на мгновение чувствовать себя одиноким и понимаешь общность внутренней жизни всех людей, общность веры и страданий всех времен.

В небе, зеленом, как лед,
Вешние зори печальней.
Голос ли милый зовет?
Плачет ли колокол дальний?

В небе — предзвездная тень,
В сердце — вечерняя сладость.
Что это, ночь или день?
Что это, грусть или радость?

Тихих ли глаз твоих вновь,
Тихих ли звезд ожидаю?
Что это в сердце — любовь
Или молитва — не знаю.

Бог — не в словах, не в молитвах,
Не в смертоносном огне,
Не в разрушенье и битвах,
Бог — в тишине.

Небо и сердце полны тишиной:
Глубже, чем все мимолетные звуки,
Глубже, чем радость и муки,
В сердце безбурном,
В небе лазурном —
Вечный покой.

1892

Ниц простертые, унылые,
Безнадежные, бескрылые,
В покаянии, в слезах, —
Мы лежим во прахе прах,
Мы не смеем, не желаем,
И не верим, и не знаем,
И не любим ничего.
Боже, дай нам избавленья,
Дай свободы и стремленья,
Дай веселья Твоего.
О, спаси нас от бессилья,
Дай нам крылья, дай нам крылья,
Крылья духа Твоего!

По горам, среди ущелий темных,
Где гудел осенний ураган,
Шла толпа бродяг бездомных
К водам Ганга из далеких стран.
Под лохмотьями худое тело
От дождя и ветра посинело…
Уж они не видели три дня
Ни приютной кровли, ни огня.
Но вот там, во мраке непогоды
Что-то вдруг блеснуло впереди…
Это храм… Они вошли под своды,
Чтобы там убежище найти.
Перед ними, на высоком троне
Сакия-Муни --каменный гигант,
… показать весь текст …