За что мы так не любим Америку.
Семь лет назад я был на фестивале молодежи в Барселоне. В большом зале, где проходила регистрация делегатов, мы познакомились с ребятами, приехавшими от одной из республик СНГ. Болтали, как водится, обо всем и ни о чем, и в один прекрасный момент разговор зашел про Америку. Лишь услышав это слово, одна из участниц громким, практически пионерским речитативом произнесла на весь зал: «Америка — сакс!!!».
Причем торжественности в этом высказывании было гораздо больше, чем каких-либо других эмоций. Складывалось впечатление, что в той среде, откуда приехала участница, Америку было модно не любить. И она просто следовала за модой. Ничего личного.
Потом прошло несколько лет. И любить Америку как-то незаметно стало совсем нельзя. Неправильно. Не по-нашему. Конечно, поводов эта страна дала предостаточно… Ну и что? Можно подумать, мы чем-то лучше.
Америку весь мир ругает, но очень хочет в ней жить. (ССС)Россию раньше весь мир боялся, а сейчас — презирает. Америка стремится подмять весь мир под себя. В России живут по принципу пауков в банке и питаются друг другом. При этом американцы страшно гордятся своей страной. А мы… А что мы?
Наш источник дохода — труба. Наши мозги утекают за границу. Наши деньги прячутся в оффшоры. Наши чиновники — самые богатые люди в мире. Слово «нанотехнологии» относится лишь к национальным особенностям тушения лесных пожаров. И даже курс российских шпионов к американским — 2,5:1.
Единственный предмет гордости, который остается непреходящим — это георгиевская ленточка на антеннах машин весной. И то нашелся какой-то остряк, который повязал ее на эмблему Мерседеса, сфотографировал и написал на снимке: «так кто же выиграл?». Тогда выиграли — мы. А сейчас?
Мы никак не можем признать себя проигравшими в том, что произошло после. И поэтому немцы предпочитают не ездить в Турцию на майские праздники. И поэтому же нам позарез нужно кого-то не любить. Кого-то внешнего. Например, Америку. Хотя большинство обвинений в ее сторону не выдерживают даже самой первой, поверхностной критики. Возьмем для примера несколько:
Во-первых, хоть американцы приветливы и общительны, это лишь маска. На самом деле им нет до вас никакого дела.
Ага. Как будто нам самим есть дело до кого-то. Глубокая душевность русского человека, который за бутылкой водки решает серьезные психологические проблемы — это миф, выдуманный теми, кто никогда не решал серьезные психологические проблемы. Потому, что решать их по-настоящему могут только те, кто учился этому лет десять. И к ним американцы, кстати, ходят. А вот мы — нет.
Но зато обычный американец может, улыбнувшись и сказав пару дежурных фраз, здорово поддержать случайного прохожего (таким прохожим однажды оказался я сам). А мы так не можем. У нас не принято.
Во-вторых, американцы думают только о деньгах.
Это еще вопрос, кто думает о деньгах больше. Американский школьный учитель со средней зарплатой в 4000 долларов в месяц — или школьный учитель в той же Москве, со среднемесячной зарплатой чуть больше 400 долларов? Сотрудник американской корпорации, живущий в доме (с лужайкой) в кредит под 4−6% годовых — или наш офисный планктон, за те же деньги купивший двушку в Бирюлево под 14−17%? И, в конце концов, американский дорожный полицейский — или наш сотрудник ГИБДД?
Ну, и в-третьих, американцы — тупые.
Конечно! Ведь только по-настоящему тупые люди способны создавать всякие там нанотехнологии, силиконовые долины и прочие МВА. Были бы умными — распилили бы бюджет и не парились.
Нам стыдно. Нам жутко стыдно осознавать собственное бессилие и бесперспективность своей родины, где до нас действительно никому нет дела, где большую часть жизни приходится думать только о деньгах, и где усилиями чиновников от образования страна неумолимо катится в трясину поголовного невежества.
Поэтому мы предпочитаем ничего не признавать и не принимать. И сбрасываем накопившееся напряжение на охаивание Америки. Ну, или, как водится, на себя и свою страну.
Хотя пользы нам не приносит ни то, ни другое. Ведь лишь трезво (не в гневе, без обид, не обличая и не обвиняя никого) признав свое поражение, можно начать действительно что-то делать. И создавать себе шанс однажды выиграть. Только приняв свои недостатки, мы можем из-за них увидеть достоинства. Американцы и прочие экспаты, кстати, видят их гораздо лучше.
Как-то раз я брал интервью у западного менеджера, возглавлявшего новый сетевой отель где-то на просторах необъятной. Найдя в моем лице заинтересованного слушателя, он долго рассказывал, какие трудности ему пришлось героически преодолевать в попытке наладить дела так, как того требовала франшиза. Как тяжело было внедрять стандарты качества, с каким сопротивлением сталкивался при попытке ввести какие- то элементарные процедуры, и т. д., и т. п.
Улучив момент, я попросил его дать свою характеристику того, чему нам, русским людям, нужно в первую очередь научиться, чтобы работать эффективнее. И разумеется, получил подробный, корректный и тщательно аргументированный список. Затем я осторожно, спросил, а не было ли такого, чтобы он сам и его коллеги чему-то учились у здешних русских. И он тут же заулыбался. Ну как же! Очень многому…
Во-первых, умению принимать решения и действовать в ситуации высочайшей неопределенности. У вас непонятные правила игры, они постоянно меняются, но вы ухитряетесь вести дела в такой ситуации — и вести успешно… это иногда кажется невероятным.
Во-вторых, изобретательности. Вы можете найти неожиданно простое решение, используя минимум ресурсов, инструментов, отремонтировать что-то буквально на коленке, у вас вообще много умельцев…
В-третьих, в-четвертых… он еще что-то говорил, но я это уже не запомнил. Меня поразили две вещи. Интерес и уважение, с которым все это говорилось. И признание каких-то своих слабостей без особого стыда или бравады. Да, вот в этом, этом и этом вы сильнее, и нам есть чему у вас поучиться, говорил обычный иностранный менеджер. А я пытался вспомнить, когда я слышал, чтобы что-то подобное говорили мы — про них. Увы.
Может быть, здесь и зарыта та собака? Признавая достоинства других людей (организаций, государств, экономик, религий etc), отмечая моменты, где они явно сильнее нас, мы так же начинаем смотреть и на себя. И искать в себе свои собственные достоинства, сильные стороны, ресурсы и скрытые возможности? Перестаем тупо копировать лидера, зная, что все равно его не догоним, — а вместо этого начинаем искать, в чем же сильнее мы?
На память сразу же приходит состояние отечественной микробиологии и генетики в начале девяностых годов прошлого века. Из оборудования — старые микроскопы да чашки Петри. Про финансирование мы вообще не говорим. Но даже в этих условиях наши ученые находили способ выйти на мировую арену. Они не могли тягаться с западом по глубине, масштабности и точности исследований. Поэтому они просто выбирали несколько тем, за которые еще никто не брался, ставили в них доступные их возможностям эксперименты, и если тема оказывалась перспективной — публиковали свои наработки в международных журналах. После чего в открытую таким образом тему ломились западные университеты со своими лабораториями, а наши, пожав лавры первооткрывателей, брались за поиск следующей… И ведь выжили.
Да и мы все — выжили. Стали на ноги, научились как-то зарабатывать, пьем кофе за пять баксов и не считаем это дорогим. Ну подумаешь — проиграли. Зато теперь мы точно знаем, что можем выжить в условиях полного слома всей экономики. И тот период, который переживаем ныне — тоже закономерен, и его просто надо прожить. Проживем.
Может быть, пора прекратить ругать победившего противника, и присмотреться к нему? Понять, что у них есть такое, чему нам стоит научиться. А потом посмотреть на себя и увидеть, что есть такого же уникального у нас? Глядишь, так мы и найдем, наконец, ту самую национальную идею, которую нам все никак не может придумать правительство. Что нам правительство? Сами научились тушить пожары — сами найдем и национальную идею.