Я беседую и вспоминаю,
Свои мысли рукой ворошу,
Жизни смысл себе объясняю,
Сам с собой поделиться спешу.
Жизнь, длины неизвестно короткой,
Гравируется мыслями строк.
Всё вмещается: женщина, водка,
Жертва, страсть, добродетель, порок…
Нет, бумага не всё принимает —
Отторгает импланты-слова.
Но, порой, гнев на милость меняет,
Всё глотая, что дам ей едва.
И, спеша насладиться покорством,
Как солдат, победивший в бою,
С иезуитским, быть может, упорством
Я диктую ей волю свою.
Но момент послушанья не долог —
Деревянною стала рука,
Опустился неведомый полог,
Полу-словом замёрзла строка.