Она забывала надёжность мужской руки,
бежала, без точки опоры на виражах.
Она говорила: — А в принципе, мужики
нужны только тем, кто не может их удержать,
но всё же цепляется, ноет и истерит,
как сука под дверью, выпрашивает тепла…
Она покрывалась окалиной изнутри,
горела, но больше не верила, не ждала
ни принцев, ни чинно седеющих королей,
ни волка, ни льва — вот ведь, грёбаный зоопарк!
Она не пыталась быть ангелом на земле:
таким, как она, темнокрылым, немного пар.
Она не скрывала ни шрамы, ни синяки,
бежала без точки опоры, считала дни,
и вновь усмехалась: — А в принципе, мужики
нужны только тем, кто не может прожить без них.
Она умирала и видела в этом знак
своей непричастности гвалту и суете.
Она собирала покрепче себя в кулак,
когда на прогулке встречала чужих детей,
она улыбалась старушкам и облакам,
как будто земная жизнь для неё — вокзал.
Она тосковала по сильным его рукам,
надёжным и тёплым.
Но молча.
Чтоб он не знал.