Ну, здравствуй, старость! Вот он — мой чертог —
Блаженное скучание на даче.
Сижу под пледом, пью горячий грог,
Вникаю в суть какой-то передачи.

За окнами начало ноября
Цитирует Ахматову и Кафку.
И — честное старушечье! — не зря
Я давеча связала безрукавку!

Мое большое счастье — в пустячках.
Большое счастье — точная наука,
О том, что милый старичок в очках,
Счастливый дед моих счастливых внуков,
… показать весь текст …

Не всякий предавший — Иуда,
Не каждый, кто распят — святой,
Но мы упорно верим в чудо,
Просясь к Надежде на постой.
Бубним для верности проклятья,
Но отрываемся от дел,
Чтоб снова целовать распятья
Любимых и желанных тел.
Клянём соседей и погоду,
Но от себя самих устав,
Во снах парим по небосводу
В извечном поиске Христа.

Ты меня начинил собой, как свинцом начиняют плоть…
Отлюбил настояще,
но коротко
и в упор…
Чтоб тебя из меня достать, нужно сердце мое вспороть…
Впрочем, это я так…
Констатирую…
Не в укор…
Ты занежил меня дотла, до предела, до дыр в душе, Оставляя на память
большой по себе
сквозняк…
Вот такие мои дела — рассыпаются, как драже…
Мне бы справиться с этим!
Да только пока —
… показать весь текст …

Целуешь. Уходишь. А я рассыпаюсь на части.
Меня без тебя слишком мало. Нисколько даже.
Смотрю тебе вслед: мое счастье — чужое счастье.
А все, что сегодня случилось, — простая кража.
И я остаюсь опустевшим. И, между прочим,
Иду по делам, возвращаюсь к жене и долгу,
И каюсь в густые объятья бессонной ночи…
Но, тут же, целую тебя, горячо и долго,
В случайном провале, в бреду. Не имея прав.
Дай Тебя разлюбить! Уповаю на милость Божью.
Ты — слишком моя, чтобы стать в моей жизни правдой.
Ты — слишком моя, чтобы в ней оставаться ложью…

Он пытался понять. А она любовалась
им,
Принимала игру и выплескивалась
наружу.
Он сцеловывал с тела ее безупречный
грим,
А она, вместе с плотью, свою обнажала
душу.
Он не верил. Боялся ее потерять. Она
Не перечила — просто роняла с себя
одежды.
Он ее пригублял, а затем выпивал до дна,
Понимал, что познать ее всю — никакой
надежды,
… показать весь текст …