Если чувства стонут не на пределе
и Амуры, грузно паря, зевают,
это значит в сердце Венера в Деве:
приземлённо скучная и сухая.

Вечерами томными хочет Маша
о Персее, Зевсе историй дерзких.
«Я купил сегодня свиного фарша,
налеплю котлет, приготовлю перцы», —
говорит ей Вова, ни сном ни духом
про тоску по высшим мирам не в курсе.
Он не верит сказкам, Амурам пухлым,
он привык, что жить — это быть в ресурсе,
что Луна — лишь спутник, не плакса Муза,
что печаль для нервной системы — бяка.
Он выносит каждое утро мусор,
вечный хаос вмиг приучив к порядку.
Тараканы спят в голове у Вовы,
а у Маши смотрят на звёзд охапки.
Даже кот-задира стал дрессирован:
тише мыши ходит на задних лапках.
Для чего тогда романтичной Маше
нужен скромный, тихий, занудный Вова?

…Так случилось. Вьюжной весной пропащей
было страшно, боязно и хреново
средь больниц, отчаяний, одиночеств
и смертей взаправдашних, неприглядных.
Были тьмой Аида и дни, и ночи,
не спасали Сириусы, Плеяды.
Он пришёл обыденно, прозаично:
«Я борща сварил. А ещё — овсянки.
Надо есть полезное. Взять в привычку.
По утрам зарядка, да спозаранку».
Не Денеб, не Марс, не лесные эльфы
дали силы жить, не ходя по краю.
Так умеет только Венера в Деве:
приземлённо скучная и святая.
Селена-Ка
Если чувства стонут не на пределе
и Амуры, грузно паря, зевают,
это значит в сердце Венера в Деве:
приземлённо скучная и сухая.

Вечерами томными хочет Маша
о Персее, Зевсе историй дерзких.
«Я купил сегодня свиного фарша,
налеплю котлет, приготовлю перцы», —
говорит ей Вова, ни сном ни духом
про тоску по высшим мирам не в курсе.
Он не верит сказкам, Амурам пухлым,
он привык, что жить — это быть в ресурсе,
что Луна — лишь спутник, не плакса Муза,
что печаль для нервной системы — бяка.
Он выносит каждое утро мусор,
вечный хаос вмиг приучив к порядку.
Тараканы спят в голове у Вовы,
а у Маши смотрят на звёзд охапки.
Даже кот-задира стал дрессирован:
тише мыши ходит на задних лапках.
Для чего тогда романтичной Маше
нужен скромный, тихий, занудный Вова?

…Так случилось. Вьюжной весной пропащей
было страшно, боязно и хреново
средь больниц, отчаяний, одиночеств
и смертей взаправдашних, неприглядных.
Были тьмой Аида и дни, и ночи,
не спасали Сириусы, Плеяды.
Он пришёл обыденно, прозаично:
«Я борща сварил. А ещё — овсянки.
Надо есть полезное. Взять в привычку.
По утрам зарядка, да спозаранку».
Не Денеб, не Марс, не лесные эльфы
дали силы жить, не ходя по краю.
Так умеет только Венера в Деве:
приземлённо скучная и святая.