Автобус медленно втянул улицу в себя.
Внутри всё наполнилось приглушёнными звуками и смещёнными пятнами света.
За левым окном смотрела маленькая девочка: она тихо постукивала пальцами по складке сиденья, иногда напевала себе под нос и проводила кончиком пальца по запотевшему стеклу.
За правым окном сидела взрослая женщина, собранная и устойчивая.
Её ритм проявлялся в мелких, уверенных повторениях.
Ладонь спокойно сглаживала складку шарфа, пальцы мерно перебирали шов сумки.
Время от времени она невозмутимо переводила взгляд к горизонту и снова останавливалась у окна.
Девочка повернулась и мягко похлопала по своему сидению.
Женщина оставалась на месте не из упрямства, а чтобы сохранить своё спокойное равновесие.
На коленях у неё лежала детская помятая книга — знак заботы, подтверждавший их связь как бабушки и внучки.
Между ними воздух наполнялся прозрачной теплотой — тонкой тканью, сквозь которую видно целое, не размывая границ.
Их молчание стало беззвучным соглашением — не о правоте, а о праве сохранять собственный ритм.
Каждая хранила своё окно — и свою красоту.
Без слов.
Без претензий.
Пятно света на обивке — словно невидимый мост: они шли по нему в разном темпе, не нарушая пространства друг друга.