О, Боже мой… На что себя я трачу?!
Течет томленьем стылость февраля.
Но ангел слеп, он обронил удачу
В воронку растворившегося дня.

Хранитель снега как над златом чахнет,
И мается в тисках озноба май.
В шкафу рубашка… Но она не пахнет
Тобой. Все встречи были невзначай.

В какой конец билет тобой оплачен,
Чему мы ставим жирные кресты?
День четвертован, выдохом и плачем, —
Бесцветен он, ничтожен и постыл.
… показать весь текст …

Иногда отравляет душа ядовитостью вкуса,
словно прожиты тысячи серой бездонности лет.
В ночь такую бегу по страницам фантазии Пруса, —
с фараоном мой завтрак (припрятан стилет за корсет).

Иногда помогает Дюма. Во французском Версале
хруста булок ночами не слышно, как здесь на Руси.
Даже шпаги молчат, так от плоти и крови устали!
Упаси от бессонницы, ангел, меня… Упаси…

Этот книжный язык переполнен умиротвореньем,
пьёшь лекарство страничное, словно богов элексир.
Засыпаешь к рассвету с невидимым прикосновеньем:
то ли Мастер коснулся сознания, то ли Мессир…
… показать весь текст …

Знаешь ли средство для истинного колдовства?
Думаешь, — это полынная зелень абсента?
Это всего лишь, мой милый, слова… и слова —
алою вязью и соединяющей лентой.

Лечит ли слово иль казни собой предаёт —
двое решают звучать ли им в полночь сюитой.
Мы говорим… говорим, а у ангела — счёт.
Чья-то ведь карта досрочно окажется битой.

Чья она будет — не знаю. Но помню о том:
слово печатает нежные ноты для ночи,
маски срывает, плоды (напролом и тайком),
всё — что влечёт… Видно, бог так задумал и хочет.
… показать весь текст …