— Пожалуйста, пожалуйста! — пожилая женщина, сопровождающая беременную, держала врача за локоть и умоляюще смотрела в глаза, — Я не знаю, что говорить, но пожалуйста… Мы ей ничего не сказали, потому что начались схватки, начались схватки и теперь мы не знаем, как со всем этим справиться, потому что в один день, в один день. Я очень хочу кричать, но не имею права.
В родзал поступала беременная с активными схватками.
Беременная была сосредоточенная, правильно дышала и всё время спрашивала, всё ли верно она делает?
Беременная была крупная, смуглая, черноволосая, с еле заметными серебристыми ниточками. Мы уже привыкли, что за последние полгода, даже у очень молодых женщин, постоянно встречаются эти серебристые ниточки.
Мы ждали такого же крупного, смуглого малыша. А родился мелкий, вертлявый, белокожий, да ещё и с рыжим пушком на голове. Этакий контраст между мамой и сыном.
Счастливая мама обнимала ребёнка, который активно елозил по её животу в поисках груди. И вдруг:
— Вы можете его забрать на одну минуту. Мне нужно… Мне нужно…, — она вдруг странно замолчала, а потом выдохнула, — Скажите, если я буду плакать, то молоко не пропадёт?
Мы поняли, что она знает.
Знает всё то, что не сказали ей её родные, собирая в роддом.
Она знает, что её мужа больше нет.
Она знает, что незнакомая ей мать из чужой страны благословила своего сына убивать других людей. И одним из этих других людей оказался её муж.
Рыжий, не крупный мужчина, с мирной профессией пасечника, который пошёл на войну с самых первых дней, потому что знал, что его жена беременная, что она должна родить ребёнка. И кто ещё сможет обеспечить безопасность его семьи, безопасность его ребёнка, как не он.
«Ну и что, что пасечник? Да, я привык с пчёлами. Пчёлы, они умные. И не страшные абсолютно. Пчёлы не убивают просто так, в отличие от нелюдей из соседней страны. И мне нужно, чтобы мой ребёнок родился! Наверное, это будет девочка. А пчёлы… Они поймут и простят»…
И вот теперь, это случилось один день.
Ушёл, навсегда, один рыжий, ушёл с глубокой любовью к своей семье, к своей земле и к своим пчёлам.
Ушёл… Чтобы появился новый рыжий, мелкий и вертлявый.
Женщина рыдала, громко, свернувшись клубочком и стискивая кулаки…
Рыжий малыш лежал рядом. Акушерка сидела на краю кровати и придерживала его, нежно поглаживая по ладошке.
Из набухшей груди матери тоненькой струйкой потекло жёлто-белое молозиво.
В лучах заходящего сентябрьского солнца оно казалось золотистым.
В родзале пахло мёдом.
Не знаю почему.