Десять жен и две невесты участников декабрьского восстания на Сенатской площади последовали в Сибирь. Первыми приехали княгиня Трубецкая и Волконская, а также Александра Муравьева. Это был непростой шаг для женщин. Им пришлось отказаться от всего: собственных детей, титулов, надежды на будущее. Существовал ряд условий, на которых им позволялось поехать за мужьями.
Разрешение присоединиться к мужу первой получила княгиня Екатерина Трубецкая. Она приехала в Иркутск 16 сентября 1826 года, и провела там почти пять месяцев — губернатору было поручено всеми правдами и неправдами уговорить её вернуться назад. По сути, отправляясь в такой дальний путь, Екатерина Трубецкая лишь смутно догадывалась, что её ждет.
Первое, о чём говорилось в документе, «декабристки» должны были отказаться от своего «прежнего звания». Отныне они не были ни княгинями, ни баронессами (одна из женщин, которая последовала за мужем, носила титул баронессы Розен), а становились «жёнами ссыльно-каторжных». Привозить с собой из Петербурга детей запрещалось. Все дети, которые могли родиться в Сибири, приписывались к сословию казённых (или государственных) крестьян. Ценные вещи по прибытии на поселение изымались, равно как и крупные денежные суммы. Все поступавшие от родных деньги сначала передавались заводскому начальству, и только потом выдавались адресатам.
Переписка отныне становилась делом особой важности: ни одно послание не могло быть отправлено без предварительного прочтения начальством. Лишались жёны декабристов и прав на своих крепостных, которых они брали с собой. Например, с Анной Розен приехали трое дворовых, которых почти сразу же отправили назад. А горничная Елизаветы Нарышкиной, наотрез отказавшаяся покидать хозяйку, получила для этого вольную. Крепостным нельзя было жить на поселении, а свободным — без проблем. Тем, кто подписывал «Положение», позволялось видеться с мужьями в то время и в том месте, которые определяло руководство рудников. Порядок встреч был таким: дважды в неделю в отдельном домике. После княгини Трубецкой эту бумагу подписала Мария Волконская.
Баронесса Анна Розен несколько раз подавала прошение, чтобы ей позволили взять с собой пятилетнего сына. Отказ был категорическим. Мальчика воспитывала его тетя, а с родителями он снова увиделся спустя восемь лет после отъезда матери — в Тифлисе, куда Розенам разрешили переехать.
Крупные приобретения позволялось делать только с особого разрешения. Например, в 1833 году, поселившиеся в Кургане Нарышкины, подавали прошение — дать им возможность купить дом для проживания. Когда Николай I одобрил этот план, семья купила особняк на каменном фундаменте за 5650 рублей.
дом-музей Нарышкиных в г. Курган
«Семейство Нарышкиных было благодетелями целого края, — писал их современник Николай Лорер, — оба они, и муж и жена, помогали бедным, лечили, давали лекарства на свои деньги».
Некоторым из декабристов со временем сокращали сроки ссылки, некоторых определяли на службу в другие губернии. И в этом случае жёны так же следовали за ними. Со временем многие оказались снова в центре России, но вот Марии Юшневской, жене декабриста Алексея Юшневского, так и не разрешили приехать ни в Москву, ни в Петербург. Даже после смерти мужа. Отважная женщина, поехавшая за своим супругом, жила в Иркутске и Селенгинске, и лишь в 1855 году получила позволение перебраться в Киев, где и прожила оставшиеся ей восемь лет.
У многих декабристов в ссылке рождались дети, и со временем вставал вопрос об их обучении. Княжеский отпрыск мог получать образование в любом заведении, иное дело — казённый крестьянин. Мария Волконская получала из присылаемых денег только 2 тысячи рублей в год, что едва-едва хватало на содержание разросшейся семьи. Бывшая княгиня просила увеличить сумму, чтобы обеспечить детям лучшее обучение, на что получила холодный ответ:
«В Сибири учителей нет, а потому воспитание детей не требует расходов, а лишь одного попечения родителей».
Лишь в 1842 году император разрешил детям Волконского, Трубецкого, Давыдова и Муравьева поступить в учебные заведения. Но только не под своими настоящими фамилиями, а под фамилиями, образованными от отчества отцов. Соответственно, сын Сергея Волконского должен был именоваться в гимназии Сергеевым. Такая традиция существовала в крестьянских семьях.
Что ещё потребовали от жен декабристов? Они могли никуда не ехать и получить развод. Например, декабрист Якушкин сам настоял, чтобы его жена не следовала за ним, и занималась воспитанием детей (хотя она приложила массу усилий, чтобы выехать за ним). Однако же Якушкин просил, чтобы супруга не разлучалась с сыновьями. Софья Бригген вела переписку с мужем, но тоже осталась в Петербурге — по обоюдному согласию. Не поехали и выбрали развод жёны декабристов Поджио, Лихарева и Фаленберга.