Рассказывают, в некоем областном
драмтеатре в начале 50-х годов прошлого
века решили поставить спектакль про вождя
всех народов И. В. Сталина, роль которого
после долгих раздумий главреж решил
поручить Василию Петровичу, актёру насколько способному, настолько
и выпивавшему. Внешнее сходство Петровича
с Виссарионычем было не так, чтобы очень,
поэтому два опытных гримёра тратили
на сложный грим минимум три часа.
В день премьеры, которая была приурочена к 7 ноября, режиссёр решил утром ещё раз
прорепетировать две самые важные
и сложные сцены. Петрович, матерясь
про себя, припёрся в шесть утра в гримёрку,
где ему наложили грим, постаравшись
добиться максимального портретного сходства. Генеральная репетиция прошла
успешно, но до спектакля оставалось
ещё шесть часов. Главрежу настолько
понравился внешний облик Петровича, что он распорядился грим не смывать, и попросил
актёра потерпеть до вечера. К часу дня Петрович проголодался и решил
перекусить в ближайшей к театру рюмочной,
завсегдатаем коей он являлся. Накинув
на плечи пальтишко, он направился знакомым
маршрутом, прикидывая по пути, хватит
ли ему денег расплатиться за рюмашку водки со скромной закуской, совершенно забыв
при этом, кого он из себя в данный момент
представляет.
И вот представьте себе картину:
в провинциальную забегаловку, полную
народу, заходит Сталин в потёртом пальтеце, снимает его и вешает на вешалку, стоящую
в углу, в своём известном всему советскому
народу френче со звездой Героя и брюках
с лампасами подходит в стойке и обращается
к буфетчице:
— Капа, мне как обычно, и запиши в свою тетрадку в долг…