Когда я стала матерью, у меня активизировался синдром отличницы. Я дала себе установку, что должна делать теперь все только на твердую пять, никакого компромисса. Что должна знать все правильные ответы: до какого возраста кормить грудью, когда и как вводить прикорм, как воспитывать, как выбрать лучшую школу… Я держала на руках маленького мальчика, который едва ли понимал, что я его мама, но уже отчетливо видела его будущее: красный диплом, нобелевская премия и прочий успешный успех…
Многие мои знакомые мамы именно так и воспитывают своих детей — на далекое и одновременно пугающе близкое будущее. Книги о воспитании, которые я прочла, хором убеждают, что у меня нет права на ошибку, нельзя расслабляться, конкуренция высока, занять место под солнцем мой ребенок не сможет, если я не буду мудро направлять, ну или грубо заставлять его трудиться. Мать-тигрица так делает, мать-дельфин так делает, мать-слон и прочий зверинец матерей — все осознанно воспитывают детей с проекцией на успешное будущее.
Кроме одной.
Матери-дракона.
Так назвала себя мама одного неизлечимо больного ребенка. Наверное, не будет иметь значения, чем именно он был болен, раз даже в лучших больницах мира врачи лишь разводили руками и тихо говорили: «два с половиной года»…
Два с половиной года — таким было будущее малыша с неизлечимой генетической болезнью. Никакого диплома, никакой школы, никакого детского сада. Даже в первом шаге ему было отказано природой. Мама знала, каким будет его будущее: обезболивающее, постепенный паралич, потеря всех реакций и тот самый день.
«Наши родительские планы, наши списки, советы, которые я читала до рождения сына, теперь не имели смысла. Независимо от того, что мы делали для него — выбирали ли органическую или неорганическую пищу; тканевые подгузники или одноразовые; привязанность к родителям или обучение сну — мы знали, что он умрет. Все решения, которые когда-то так много значили, теперь не значили ничего».
Все родители хотят, чтобы их дети процветали. Мы записываем наших детей в музыкальный класс или водим их на занятия по плаванию с мамой, потому что надеемся, что они проявят какой-то невероятный талант, который выделит их — и, следовательно, нас, гордых родителей — из числа других. Традиционное воспитание, естественно, предполагает будущее, в котором ребенок переживает родителя и в идеале становится успешным, возможно, даже достигает чего-то впечатляющего.
«Я отказалась от будущего, а вместе с ним и от любых видений о том, как мой сын забивает гол или бежит по сцене с гарвардским дипломом в руке. Мы не ждем, что наш сын заставит нас гордиться собой. Мы отбросили графики основных этапов развития и избегаем журналов по воспитанию детей в кабинете педиатра. Наш сын дал нам ужасную свободу от ожиданий —волшебный мир, где нет ни целей, ни призов, чтобы выиграть, ни результатов, чтобы контролировать, обсуждать или сравнивать».
Каждый день, когда эта мама смотрела в глаза своего сына, она слишком хорошо знала, что у него не было будущего. У нее был выбор — страдать от этой мысли или наслаждаться каждым наступившим днем. Ведь настоящее у нее пока еще было. Она выбрала второе.
«Повседневность часто бывает мирной, даже блаженной. Мой обычный день с сыном это объятия, кормление, сон. Он может смотреть телевизор, если захочет; он может есть пудинг и чизкейк на каждый прием пищи. Мы очень снисходительная семья. Мы делаем все возможное для нашего ребенка, кормим его свежей пищей, чистим зубы, следим за тем, чтобы он был чистым, теплым, хорошо отдохнувшим… Единственная наша задача здесь и сейчас — любить. И мы говорим ему, что любим его, не заботясь о том, что он не понимает слов. Мы поощряем его делать то, что он может, хотя в отличие от нас он лишен эгоизма и амбиций.
Мой сын никогда не будет ходить, никогда не скажет мне „Мама“…
Матери и отцы неизлечимо больных детей — это нечто совершенно иное. Наши цели просты и ужасны: помочь нашим детям жить с минимальным дискомфортом и максимальным достоинством. Мы не пустим наших детей в светлое и многообещающее будущее, потому что знаем, что у них другой путь — в ранние могилы. Мы будем готовиться к тому, что потеряем их, а затем — что кажется вообще немыслимым — будем жить дальше после этой ужасной потери. Для такой жизни нужна свирепость, другой образ мышления. Мы — родители-драконы: свирепые, преданные и любящие. Наш опыт научил нас, как быть родителями здесь и сейчас, а не ради будущего.
Никто не спрашивает совета у родителей-драконов, мы слишком страшные. Наше горе первобытно, громоздко и смущающе. Уверенность, с которой сталкивается большинство родителей, не имеет к нам никакого отношения и, честно говоря, довольно глупа. Наши рассказы ужасны. Разговоры о том, какие лекарства от судорог наиболее эффективны или как кормить детей, у которых проблемы с глотанием, равносильны дыханию огнем на званом обеде или на детской площадке. Мы предлагаем неудобные истины и предсказываем катастрофу… Мы видим то, чего не хотят знать другие родители о своих детях: ничто не вечно. Наслаждайтесь ребенком здесь и сейчас».
Эти последние слова мамы-дракона обожгли меня. Мне стало больно и страшно. И даже не столько потому, что это и впрямь может случиться с каждым из детей: завтра, через десять лет, через тридцать… А больше потому, что за этими словами стоит и впрямь чудовищная правда: мы почти всегда живем в будущем наших детей, а не в настоящем. Почитаем завтра, поиграем на выходных, еще успеем съездить на озеро, давай в другой раз…
«Здесь и сейчас», — слышу я теперь шепот матери-дракона каждый раз, когда хочу отказать сыну в том, чтобы выслушать его бессвязный разговор о фигурках и машинках. «Здесь и сейчас», — когда просит подольше подержать на ручках. «Здесь и сейчас», — когда ищет мой взгляд, чтобы показать удивительную гусеницу.
Быть матерью-драконом — самый страшный жребий родительства. Ты знаешь, что твое родительское счастье будет краткосрочным, как бенгальский огонь… Но любовь матери-дракона к своему ребенку не меньше и не больше, чем любовь матери ребенка, у которого есть будущее. Просто когда есть будущее, мы позволяем себе иногда недооценивать настоящее. Но ведь это и есть главная ценность нашего счастливого жребия — наслаждаться родительством, быть с ребенком здесь и сейчас. А завтра будет уже другое «здесь и сейчас».