— Не приедут они сегодня, и ждать нечего — старушка поправила узелок простого синего платка в горошек и насупилась.

Дед, сидевший с ней рядом на узенькой скамеечке, облезшей от черной краски, негромко возразил: — А я тебе говорю, что приедут! Ведь День рождения у меня сегодня, как же им не приехать?

Старушка бросила на него короткий взгляд — строгий и одновременно добрый — Да уж конечно, помнят они о твоем Дне рождения, старый! В том году не приезжали ни на твой, на на мой. И в этом не приедут.

— Так ведь дела у них там, в городе-то, работа… Да и погода прошлым летом плохая была. Дороги тяжелые, а езды-то, почитай, километров 70 до нас.

— 70 километров… — Несогласно проворчала старушка — Ты вон всю жизнь в колхозе у нас водителем проработал. За день-то сколько раз по 70 километров проезжал?.. А и то, помню, как приедешь, все с ними возился, с детьми-то…

— Так ведь любил я их крепко. И сейчас люблю — дед умолк, отвернулся, украдкой от жены смахнул слезинку. — Вот ить, в глаз что-то попало…

— Коль, — женщина погладила мужа по руке — А помнишь, как ты меня со старшим нашим, Володей, на грузовике катал? Как ты его перед армией учил машину водить? Сутки почти за рулем, тебе бы спать, а ты все с ним…

— Ну, а как же — старик поднялся со скамейки, прошелся, — Я ж отец все-таки, кто же еще научит? Да и нравились ему машины-то, все просился со мной на работу, мальчонкой еще. А потом и младший с ним…

— Да… — вздохнула старушка и опять стала смотреть в даль. Туда, где на фоне леса терялась из виду длинная грунтовая дорога.

Старики замолчали, и тишина снова поглотила все вокруг. Только шум ветра доносился откуда-то издалека, но и его в итоге поглощала тишина.

— Сегодня солнышко весь день — дед присел обратно на скамейку, улыбнулся жене. — Даже облаков почти нет. Сейчас бы на речку купаться, а вечером на рыбалку. Помнишь как мы с сынками тебе с рыбалки улов принесем, а ты нам уху варила? Мммммм, объедение! — Дед крякнул от приятных воспоминаний о вкусном обеде.

— Хорошо мы с тобой прожили-то, Коленька. — женщина прильнула к мужу, положила ему голову на плечо. — Как один день жизнь пролетела, дети в город уехали, внуки появились… А теперь никто и не приезжает годами. Обидно-то как… — она заплакала. Тихо, скромно, по-настоящему горько.

— Ничего, мать! — старик аккуратно обнял жену, погладил по плечу. — У них теперь своя жизнь. Но они нас любят, ты же знаешь. Приедут они, ну, может и не сегодня, но приедут… Когда-нибудь.

— Дай бы Бог — старушка перестала плакать, но так и сидела, прижавшись к плечу мужа. — Жаль что ты первый помер, правнучку не застал… Я ведь ее еще на руках качала. — Лицо бабушки озарилось улыбкой. — Красавица вырастет, на меня личиком-то похожа, а глаза твои.

Дед молча улыбался, — Ну так… хорошо. Может привезут, так я и полюбуюсь. Много мы с тобой, Анна, хорошего на Свете-то оставили. Не зря жили, это главное. А дети… храни их Бог… Приедут-хорошо, а нет — так… в другой раз.

— Я когда сюда пришла, увидела что ты здесь, так поняла что и смерти-то нет. Как же хорошо, Коля. Знали бы они, что мы здесь, что видим их, слышим, обнимаем, благословляем — приходили бы чаще.

— А они и знают, только не верят… пока что. Мы тоже ведь не верили когда-то.

Старик посмотрел на дорогу, из-за леса показалась белая «Волга».

— Едут! Бабка, едут наши-то! — закричал он от радости, вскочил со скамьи и стал махать рукой в сторону приближавшейся к деревенскому кладбищу машины.

— Да не видят они тебя! — Старушка тоже поднялась, поправила сарафан. — И не слышат, не кричи так громко-то! — На ее лице засияла улыбка. Добрая, какая бывает только у бабушки…