Мысли опять перескочили в прошлое. Я вспомнил, как долго не доходили до нас вызовы для выезда в Израиль, посылаемые моей тёткой из Иерусалима. Наконец, в начале 1980 года, долгожданный вызов был получен. С работы нас вынудили уйти, но, полагая, что вот-вот уедем, мы не слишком переживали. Аня стала продавать театральные билеты, что позволяло ей оставаться дома с пятилетним Ромочкой, а я, разговорившись случайно со знакомым, работавшим инженером-теплотехником в бане, устроился работать банщиком. Как выяснилось, это было «хлебное» место, без знакомства туда было не устроиться. Дело в том, что банщики продавали пиво, большинство клиентов оставляло бутылки, и к концу недели, когда мы их сдавали, получалась приличная сумма. Пиво приходилось таскать из магазина в рюкзаках и сумках, но я рад был поупражнять мускулы, предвкушая, как буду с юмором рассказывать израильским родственникам о своей последней работе в Союзе.
Как-то, вернувшись с полными сумками пива, я увидел, что мой напарник беседует с светловолосым мужчиной лет 25 с лихо закрученными вверх усами. Тот рассказывал, как он подрабатывал на продаже арбузов.
- Там система такая: вес товара определяют по разнице в весе машины до загрузки и после. Ну, а мы, не будь дураками, заранее насыпали в кузов тонким слоем песок. У Камаза кузов большой, обычно с полтонны песка загружали. Приедем, машину взвесим, отъезжаем в сторонку — я беру лопату и выкидываю песок, а шофёр на стрёме стоит. Машина на полтонны легче стала, но весовщик-то этого не знает, так что полтонны арбузов у нас «левых», неучтённых. Ну, и обвешивали покупателей, само собой. Так что каждый день имели больше, чем иной за месяц зарабатывает.
Продолжая говорить, он подошёл к нашему столу, открыл бутылку пива и залпом выпил её, через пять минут — вторую. Платить он, похоже, не собирался, и, зная, что мой напарник всегда требует плату вперёд, я вопросительно взглянул на него. Он слегка улыбнулся, но промолчал. Когда клиент ушёл в мыльную, напарник повернулся ко мне.
- Не вздумай требовать с него денег! — наставительно сказал он. — Это мент, сержант милиции. Видишь, какой он ушлый? Прекрасно знает, что пиво у нас левое, и пьёт, сколько хочет. Хорошо ещё, сегодня один пришёл, а не с друзьями.
Как я потом узнал, сержант (его звали Серёгой) был не просто ушлым малым, но учился в университете, на юридическом.
В марте 1980 получил визу и уехал Яша Кофман, подавший документы за два месяца до нас, а нам ответа не было. Наконец, почти через полгода после первого визита в ОВИР, нас снова вызвали в это заведение, где сообщили, что нам отказано в выезде по причинам безопасности государства. Я спросил, какова конкретная причина нашего отказа, чем наш выезд мог помешать безопасности СССР. На это последовал ответ, что раскрыть настоящую причину не позволяет та же самая безопасность, а подавать документы снова мы можем только через полгода. Однако нас не выпустили ни через полгода, ни через год.
Увидев, что отказ затягивается, я начал искать работу. Люди требовались во многих местах, но меня не принимали, находя для этого разные предлоги. Как-то, проходя мимо районного Госстраха, я увидел объявление о том, что требуются агенты, и зашёл, не питая особых надежд. Но агенты действительно требовались, и меня приняли.
Начальника Госстраха звали Иваном Михайловичем. С первого взгляда он казался простоватым мужичком и, как выяснилось, усиленно старался казаться таковым. Но на деле он был отнюдь не тем Ваньком, которым представлялся. У него были знакомства во всех магазинах и организациях района — как говорится, всё схвачено. Вскоре я узнал, что, если хочешь жить спокойно — есть простой способ: хорошо поздравлять Ивана Михайловича со всеми праздниками, по крайней мере, не реже, чем раз в квартал.
Решив испробовать этот метод, перед очередным праздником я дождался, когда начальник будет в кабинете один, и вошёл.
- Разрешите поздравить Вас… — начал я, вытаскивая из портфеля бутылку водки.
- Что это вы придумали? Уберите сейчас же! — перебил меня Иван Михайлович, цепко схватив бутылку и убирая в письменный стол, где она громко звякнула, будучи явно не первой. После этого он очень мягко поговорил о моём невыполнении плана и даже предложил мне более выгодный страховой участок.
Однако, ввиду того, что весь районный Госстрах часто не выполнял план, такое положение не могло продолжаться вечно, и через пару лет Ивана Михайловича «попросили» на пенсию. Понимая, что ему не захочется терять такое «хлебное» место (говорили, он и с клиентов имел хорошие «благодарности» за различные услуги), я полагал, что он будет расстроен. Но Иван Михайлович весь светился добродушием, когда начальство из городского управления поздравляло его с уходом на заслуженный отдых. Через несколько месяцев, столкнувшись с ним в районной поликлинике, куда я пришёл с обострением радикулита, я был поражён переменой, происшедшей в этом человеке. Вся его фигура дышала солидностью, в нём не осталось и следов того лопушка, каким он казался в Госстрахе. Оказывается, имея многочисленные связи и заранее узнав, что его собираются «уйти», Иван Михайлович успел подготовить почву. Теперь он работал… в исполкоме, по распределению садовых участков. Понятно, что тамошние взятки на несколько порядков превышали госстраховские.
Окончание следует