Первый муж был неплохим. Молодой инженер, выпускник Рижского Краснознаменного. Они вместе читали газету «Труд», ходили в походы и старательно копили на «Москвич» цвета «батавия». Вот только главные цели расходились. Муж хотел тишины, а она — детей. Поэтому через несколько лет разбежались, и Доре дали комнату в общежитии.

Женщина не унывала, хотя на момент развода ей исполнилось целых тридцать два. Вела свое скромное хозяйство, выписывала «Огонек» и бегала по передвижным выставкам. На одной из них познакомилась с интересным мужчиной, и завязалась крепкая дружба. Дора героически удерживала рубежи, не позволяя ничего более, чем прощальный поцелуй в свою прохладную вечернюю щеку. Они называли друг друга исключительно на «вы» и по имени отчеству. Он ее — Дорой Антоновной, она его — Никита Силантьевич. Свиданничали в кино на «Бедной Маше», в театре — на «Бесприданнице» и в парке на скамейке. Мужчина, сдержанно объяснялся в любви, но о свадьбе не заговаривал, будучи в тисках «квартирного вопроса». Обреченно делил жилплощадь с экс-супругой и сыном, так как разъехаться не представлялось возможным, да и как разделить на троих крохотную двушку?

Через год Антоновну и Силантьевича пригласили к его сестре на день рождения. В гостях засиделись до полуночи. За последним стаканом чая с медовиком хозяйка-юбилярша предложила остаться, ведь минуту назад закрылось метро. Им постелили вместе, и той ночью наконец-то все произошло. Утром Дора уехала к матери в деревню и провела там целый месяц, окучивая картошку и собирая смородину. К концу трудового отдыха чувствовала себя ужасно. Ее рвало от запахов перегноя и куриного бульона и постоянно хотелось спать.

Никита Силантьевич встретил ее на вокзале. Будущая мать решила с новостями не затягивать и за ужином объявила о предстоящем пополнении. Тот опрокинул кофейник и заблеял, что не готов. Сын на втором курсе и самому почти пятьдесят. Дора Антоновна, которой на тот момент исполнилось тридцать восемь, медленно встала и указала на дверь, что означало «Вот тебе Бог, вот порог». Тот послушно засеменил в сторону выхода, а через три дня явился с повинной, вступив в должность приходящего мужа. Терпеливо ждал под женской консультацией, доставая дефицитные гранаты. Забирал из роддома и скупал распашонки с чепчиками. Резал марлю для подгузников. Бегал в молочную кухню за творогом и фруктовыми настоями. Выносил полные ночвы ромашковой воды. Через год матери-одиночке дали однокомнатную квартиру, и семья наконец-то воссоединилась. Никита Силантьевич собственноручно сделал ремонт, записал малышку в ясли и перевез свои вещи в древнем фибровом чемодане.

На выпускном дочь танцевала два вальса вместо одного. Первый — со своим 35-летним братом, а второй — с отцом. Тот держался молодцом, ловко попадал в такт и тайком поглядывал на любимую жену, которую всю жизнь так и называл — по имени отчеству.