Но влюбляются не в журнально-блистательную шаблонность.
Не в витринность, не в роскошь, не в luxury-haute-couture.
А влюбляются в человечность и сумасбродность,
нас пленит атмосферность, особенность партитур.
Человек — как оркестр, хор, монолит красивый,
то, что выткано из обломков
и хрусталя.
Нас пленят голоса и слова — в них — сила,
голоса могут ранить, лечить или окрылять.
Мы влюбляемся — странно подумать — в мешки под глазами,
в чудесатый наряд, капюшон и курносый нос,
в золотистых веснушек флер, полосами
намотанный шарф, в белый иней по кромке волос.
В мякоть слез, в звонкий сленг, в то, что, может, придумали сами,
в едкий пепел в глазах, отражающий тление солнц.
Так долой же журналы, долой же стандарты и меры:
время кончилось, обезличенный манекен,
Ваши тени тоскливы до тлена, так пресно-манерны,
Что взрывается личность, пытаясь покинуть плен.
Улетели на юг неподъемные шифоньеры,
Мир затих, ожидая волнительных перемен.