Ищу способы борьбы с непроходящей мизантропией.
Потому что мешает.
Если раньше всех любила и готова была снять и отдать последнюю рубашку. (гусары, молчать)
То больше уже не хочется.
И человечество, которое прежде лишь радовало, теперь регулярно огорчает.
Мешает.
Невозможно на таком отношении к человечеству писать добрые, журчащие, золотисто окрашенные тексты про хороших людей, про любовь, про счастье и хеппиенды.
Возможно только изливатья желчью и йадом.
А оно кому-то нужно?
Никому не нужно оно такое.
Решила заново человечество полюбить. Вчера по дороге с работы домой в многочасовой пробке, где стоят одни хомячки, блондинки, быдлота и дебилы (мы не в счет, разумеется) старательно полюбляла.
Вот вижу слева за рулем убитой девятки сидит чувак небритый и вонючий с тупым взглядом и пузырем жвачки из несвежего рта… и полюбляю его изо всех сил. Смотрю на него и думаю. Вот! Какой славный и добрый человек. Спешит домой. Там жена. Пухленькая, в розовом фартучке с оборочками. Спекла ему курник горячий и сочный. Компоту наварила из сухофруктов. Ждет любимого. Детишки рядом такие все чистенькие — пять штук. Четыре сыночка и лапочка дочка. В бантике дочка. В тапочках-зайчиках. Прилипли к окошку и смотрят, где же папа когда же он придет. А у папы с собой гостинчики. С получки купил тянучки. Конфетки, печеньки… котёночек в переноске полосатенький. Приедет он домой, детишки к нему побегут «папа папа»! А он переноску на пол, дверцу откроет, а оттуда котёночек… И детишки радутся, прыгают, гладят котика. А тут и женушка из кухни выплыла, прислонилась к косяку, глядит на них. Улыбается тихонечко. Ладошкой (а ладошка чуть в муке) поправляет русую прядь. Ой. Лоб запачкала мукою. Он к ней подойдет, осторожно губами в лоб, там где от муки след, поцелует. Здравствуй, милая. Вот… на котенка обернется… принимай жильца. А она ему: да я уж Ваьке и мисочку поставила. Ладно. Умывайся и за стол — курник стынет. И сядут они за стол, котенка младшенькая тайком на коленки затащит, котёнок там пригреется, замурчит… А отец будет курник крупными кусками откусывать, жевать, прихлебывать компот, думать как завтра с утра прибежит на работу и доизобретает там особенный очень важный наноштуцер, и получит за это путёвку на всю семью на озеро Байкал, и котеночка с собой возьмут — пусть там омуля ловит лапкой…
Ах ты! Ну как его такого пригожего не полюбить? А?
Сижу. Полюбляю. Чую, как начинаю золотиться уже нимбом. Готова выскочить и облобызать чувака. Прям в курник.
И тут он нас перед самым светофором подрезает…
Сука!
Значит так. До дома дай бог к полуночи доберешься. Там баба твоя нечесаная и потная. Весь день продрыхла и протрындела с соседкой. А сейчас у нее сериал. Короче, пельмешков из морозильника сам достанешь. Что? И пельмешки кончились… Ну ничо. Хлебушек горчичкой помажь, рюмашку хлопни. Что? Нечего хлопнуть… Ну тады ой. Вон, водицы из-под крана. Детки? А что детки? Старший так вообще пятый день дома не ночует. Дочка вот только радует… научилась вчера в садике материться. Ловко так у нее выходит. А котёнок этот сука полосатая в ботинок нассал. И насрал тоже в другой ботинок. И еще в портфель, туда где чертеж наноштуцера — единственная копия.
Короче. Хрен тебе, а не курник!