Если вытрясти нас, то останутся только слова,
и не факт, что свои, и не факт, что о чём-нибудь важном.
Жизнь похожа на горки, но только какой-то провал
обязательно станет последним, и контур пейзажа
недоступной картинкой поселится за чертой
вместе с солнцем и вместе со всеми, о ком позабыть бы.
Здесь твой голос от скал отбивается пустотой,
и однажды тебе надоест говорить с этой глыбой.
День закончился (если он был). Серый камень остыл,
вспышки спичечных факелов стали бледней и короче.
И однажды тебе надоест притворяться, что ты
контролируешь чёрные дыры, что жрут тебя ночью.
Но и выеденный темнотой до дрожащих костей,
но и запертый в глухонемой одиночнейшей клети —
ты останешься кляксою сердца на белом холсте.
Ты останешься танцем, скользящим сквозь лопасти смерти.
Танцевать среди света и музыки может любой,
но — один, в тишине, по коленные чашечки в иле?
Если вытрясти нас, то останется только любовь,
и это ужасно, когда её некуда вылить.