Не подпадает под титул «Вехи»
год девяностый в двадцатом веке.
В усталых душах — темно и гадко.
Год безнадёги и год упадка.
Мы в нём не люди, а биомасса.
Эмблемы «Пумы» и «Адидаса» —
везде. И рожею хмурясь сытой,
грядёт хозяин с бейсбольной битой.
Надежды — в луже, судьба — в утиле,
в подъезде запах болотной гнили.
У наступившей асталависты
понуро морщится лоб пятнистый.
И фарш, и маслице — по талонам.
Соседка Танька торгует лоном
не по призванью, не для потехи —
копейки платят в библиотеке.
На стылых рынках в кассетном плеске —
«Кар-Мэн», Добрынин и Анне Вески.
У жвачки траченной — вкус стрихнина.
Всеобщий гомон. Гуляй, рванина!
Помойка. Шелест грошовых сплетен,
но «Взгляд» покуда не подзапретен.
И всё ж признайся лихому году,
что ты не так понимал свободу.
И в этом шоу не жди антракта,
но надо ж всё-таки выжить как-то!
И дышит хрипло сквозь смятый рублик
Союз Советских (пока) Республик.