Даже если вы из крови одной и стали,
и какие бы шрамы, рубцы и зазубрины
не совпали,
и какую бы душу родную не видела в человеке —
никогда не желай быть счастливыми
вместе навеки.
Не ходи по росе опасной, утренней,
ранней,
Не проси ни о чем — вообще никаких
желаний!
Говорят же вам, люди, — в эти сферы не лезьте.
Никогда не проси, чтоб остаться навеки
вместе.
Потому что потом,
… показать весь текст …

Вот я сижу на работе,
Вот тонет работа в пушистой сладкой дремоте.
Мне хочется:
— кофе,
— объятий,
— зимнего моря,
— на кухне под водку сидеть, о политике споря,
— еще обниматься, поскольку когда зима,
то без обнимашек не выжить в холодных домах.
— еще мандаринок,
— чтоб свечи и темнота,
— потолще и потеплее обнять кота
(коты — это очень полезно зимой, не так ли?),
— цветов. И неважно каких. Только чтобы пахли.
… показать весь текст …

И приходят они из жёлтого невыносимого света,
Открывают тушёнку, стол застилают газетой,
Пьют они под свечами каштанов, под липами молодыми,
Говорят сегодня с живыми, ходят с живыми.

И у молодого зеленоглазого капитана
Голова седая, и падают листья каштана
На его красивые новенькие погоны,
На рукав его формы, новенькой да зелёной.

И давно ему так не пилось, и давно не пелось.
А от водки тепло, и расходится омертвелость,
Он сегодня на день вернулся с войны с друзьями,
Пусть сегодня будет тепло, и сыто, и пьяно.
… показать весь текст …

Настя живет в квартире с черными стенами. Настя солдат, боец, ничего не боится. Осень. Голые ветки по небу — венами. В листьях, упавших в лужи, чудятся лица — тех, позабытых. Впрочем, это неважно. Настя боец. Каждый день — как за линию фронта. Впрочем, ей никогда ничего не страшно, времени просто нет пожалеть о ком-то.
Осень. На улице сумерки, холодно, сыро. Вечером Настя приходит в свою квартиру. Там из черных стен цветы вырастают, тычутся в руки ее, как слепые котята. Черные тени медленно, медленно тают. Место ее не пусто, но свято, свято.
Где-то, когда мир не будет линией фронта, там, вдалеке — маячит у горизонта теплое солнце медовое, бабочки между вишен, сын с глазами отца — и отец его с ласковыми руками. Там, где Настино сердце — не хрупкий камень, горный хрусталь — там собственный смех ей слышен.
Будет очаг и варенье из горных ягод. Будут сны янтарные, золотые. Сердца живого живая теплая мякоть спит, укрывшись от снега, но вздрагивает впервые.

чем меньше я их любила — тем чаще я говорила:
«ты солнце. ты самый лучший. ты просто мурр».
и я утыкалась в плечо,
скатывалась по перилам,
вешала трубку ли, дергала лампы шнур.

и мне хотелось сбежать, исчезнуть в кленовой роще,
взлететь по трапу к последнему кораблю.
но я говорила: «я знаю,
ты точно самый хороший».
и по губам читалось: «прости, что я не люблю».

…и вот он стоит на кухне. зеленоглазый, бесстыжий.
фиксирует руки мне. светловолос. небрит.
… показать весь текст …