Черный холмик донбасской земли.
У могилы — поникшая мать.
Сын убит. Так решил фашист.
Сын не стал в стариков стрелять.
На детей не поднял автомат.
Не пошел крушить свой народ.
Был военным, а не подлецом,
Как его убийца — урод.
Ей теперь не нужны слова,
Отголоски мирской суеты.
Ей теперь в каждом лике искать
Безконечно родные черты.
Слышать голос его средь дождя,
В шуме ветра и в гомоне птиц
И пытаться найти его взгляд
В череда незнакомых лиц.
И стоять у икон до утра.
И, как свечи, слезами плыть.
Ей для всех — казаться живой,
А на деле ею не быть.
Ей стареть — одной за двоих
И носить для него цветы,
Фотографию обнимать
И шептать ей — «сыночек, ты…»
И ночами глядеть во мрак,
Цепенеть при словах «навсегда «,
Дай ей Бог эту боль снести.
Дай нам Бог не сгореть от стыда.
И душою, белой, как снег
Он поднялся в Небесную высь.
Украина! Он был Человек.
Украина! Молись и склонись.