Коренной житель села Вялые Дрищи Серёжа был человеком абсолютно бесполезным. Его ни во что невозможно было задействовать, авторитетов у Серёжи тоже не было. Основные бабы таких не любили, да и мужики обходили дружбой. Отличали его ясные задумчивые глаза, да негустая бородёнка.
После экономического и культурного упадка, святых мест, кроме кладбища, не осталось. Потому и возник да укоренился в селе самобыт, перемешавшись с тёмным преданием. Одним таким самобытом была хряпа. Хряпу готовили бабы, мужики не ведали, что в хряпе, похоже это были просто отходы. Её ели, видимо, для того, чтобы достичь безличного группового единения. Окуная ладонь в бак, черпали содержимое и тянули в рот, что помогало вернуть бренный хаос бытия обратно внутрь.
Духовную жизнь здесь не чтили, да и вспоминали если, то редко, обычно после похорон, бессмысленно бредя по углам то ли со страху, то ли от пустоты, обречёно вздыхая при думах о вечном. Мужики и бабы работали на сельском заводе «Твёрдые ковачи». Цивилизация пролетала мимо самолётами и обрывками газет. Серёжу по родственным связям поставили ответственным на участке силосного брожения. Другой судьбы, по мнению большинства и жены Клавы, у него не было.
Клава хоть и маялась, но любила Серёжу по-бабьи — непонимающе, была с ним несогласная, а несогласная то была из-за бородёнки его и прочих странностей. После брака с Серёжей Клава огрубела, стала неприветливой внутренне, даже сама к себе, бывало, подойдёт к зеркалу посмотрит мимо отражения и рассмеётся сквозь нос, хотя никто этого и не замечал. Сны Клавы отличались от яви, во снах она была Серёжой и часто брезгливо брилась невесть чем, чтобы сбрить его ненавистную бороденку.
А Сережа мечтал вырваться из силосной ямы, но это было никак. Единственным метафизическим островком была тропинка в голове Серёжи за речкой, которую достаточно было переплыть.
И мечтал Серёжа, что по ту сторону реки живёт душа его. И он голенький бежит по тропинке, она увидит его, признает и увяжется рядышком. И побегут они по травкам до самой до ночи, упадут вместе в шалашике, и соединятся, как во снах… А потом, молча улыбаясь, на звёзды смотреть станут, ибо для жизни вместе с душой достаточно одной чистоты, — так размышлял Серёжа.
Что он однажды и сделал, исчезнув из Клавиной жизни навсегда, оставив лишь весточку надежды — свои красные трусы на другом берегу, как трепещущий на ветру флаг личной жизни.