Произошла эта история еще в дореволюционные времена. На последнем этаже доходного дома снимал комнату студент, который по обычаю того времени был типичным представителем студенческой братии: свободное от посещения лекций и репетиторства время проводил он в увеселениях на пирушках и вечеринках, а то и в трактире мог засидеться допоздна, реализуя таким образом свое стремление быть ближе к народу. Домой он поэтому возвращался заполночь и изрядно навеселе. Взойдя весьма шумно к себе в комнату по неосвещенной лестнице, студент, по обыкновению, не раздеваясь плюхался на кровать, отвечавшую ему жалобным стоном, а затем, слегка отлежавшись, снимал сначала один сапог и с грохотом швырял его в угол комнаты, а затем с интервалом в пять-десять минут отправлял по тому же адресу и второй.
А надо вам сказать, что этажом ниже (как раз под студенческой комнатой) проживал профессор, преподаватель одного из институтов, которого загнали сюда семейные неурядицы. Типичный интеллигент, человек вежливый и культурный, он был тих и непритязателен, да и просто незаметен. Вернувшись с работы, он читал газету, готовился к очередным лекциям, и откушав чаю, ложился спать. И только он начинал засыпать, как грохот студенческих сапог будил его, вызывая учащенное сердцебиение, сухость во рту и стойкую бессонницу почти что до самого утра. Это продолжалось еженощно на протяжении весьма длительного времени, но природная воспитанность только единожды позволила профессору в весьма мягкой, даже извиняющейся, манере сделать замечание соседу сверху, которое тот, впрочем, проигнорировал, не утруждая себя не только извинением, но даже каким-либо ответом вообще.
Неизвестно, как бы все это развивалось дальше, но однажды студент, явившись домой, и по обыкновению упав на кровать, швырнул в угол комнаты только один сапог, так как в этот момент проявилось то, что можно назвать проблеском совести (а это бывает, как известно, даже у самых отъявленных негодяев): студент вдруг представил себе как отдыхает от трудов праведных этажом ниже уставший за день сосед сеятель доброго и вечного, и так ему стало стыдно за свое разнузданное поведение, что он, стащив с ноги второй сапог, тихонько поставил его на пол у кровати и заснул сном праведника, умиротворенный своим благородным поступком.
А через два часа, глубокой ночью, жильцы дома были разбужены громким ором из профессорской квартирки:
— Мерзавец, подлец, сволочь мерзопакостная, бросай же, наконец, второй сапог, гад! Сколько же можно над человеком издеваться? Мне что, всю ночь теперь не спать!
Не все благие намерения выстилают дорогу в ад, но и не все они в итоге дают ожидаемый положительный результат.
. В советские времена, когда проходил слух, что с первого числа следующего месяца повысят цены на что-нибудь, стойкие граждане, поворчав, ждали этого, будучи морально готовыми ко всему. Но вот наступало первое число, а цены не менялись. Граждане ждали дальше, но цены не повышали ни 10, ни 15, ни 25 числа. Наступало первое число уже следующего месяца, и народ начинал нервничать: что-то не срасталось, ожидания не оправдывались. Наконец, когда еще через пару недель цены все-таки поднимали, люди облегченно вздыхали: «Ну, слава богу, повысили, наконец, как и обещали, а то уже сил нет ждать». Привычка, однако, вторая натура!