* * * *
часть шестая
Уже в коридоре, дожевывая тайно украденную булочку, волшебник улыбнулся.
- Случай тяжелый, но поправимый. С чего все началось, не припомните?
- Кажется с побега изменников из Мории наутро после казни, когда нам пришла посылка из Валинора.
Там было немного подержанное зеркало, с сетью мелких трещинок и в отсыревшей раме. Элфани панически боится блестящих предметов. И только заключив зеркало в камеру к смертникам, она открыла глаза, а к обеду пленники исчезли и тело гнома с собой утащили.
- Они бросили меня.
Уткнувшись в подушки, она несколько дней ни с кем не разговаривала.
Мы притащили с дюжину гномов — руби головы, сколько хочешь.
- Нет.
Говорит.
— Не хочу. О я несчастная!
— Помогите доктор, нам вас рекомендовали как лучшего специалиста.
Расстроенный назгул, нервно теребил на шее голубой галстук.
МОРДОР
- Все говорят о ваших подвигах. Многочисленное племя людоедов, что угрожало королевству Бардхалем, было истреблено за одну ночь… Стремительным натиском Эльфарран разбила их…
- Они вытоптали её любимые колокольчики.
- Степные разбойники, наводившие ужас на путников великой караванной дороги, славящиеся своей жестокостью и не знающие поражений…
- Два дня гонялась за ними по пустыне. Пока они не отдали все подарки, что она послала детишкам на праздник.
- Морские корсары…
- Ей не нравятся бородатые мужчины. Мы взяли под защиту половину Арды,
НАС УВАЖАЮТ, НО НЕ БОЯТСЯ.
С высокого балкона волшебник наблюдает за моей утренней разминкой. В легком костюме, не сковывающим движения, я приветственно машу ему с арены.
Всегда приятно, когда кто-то с явным одобрением относится к твоим успехам, пусть и не таким великим как у моего отца Саурона.
Небрежно скинутый назгульский плащ, рваным пятном лежит на краю, возле ног неизменного Чаки, что с ведром воды всегда наготове.
Если я забудусь и пойду на явное смертоубийство, он окатывает меня холодной водой с розовым маслом. Валентин, с наполовину обнаженным мечом, тоже одобрительно кивает — первый заместитель и первый телохранитель, он всегда рядом.
В жестоких набегах, я прячусь за его спину, и, отрубив голову вражьему предводителю, он незаметно подает её мне, я жадно пью горячую кровь из ещё трепещущих вен и затем, посадив голову на черное древко своего знамени, размахиваю ей, объявляя что бой кончен.
Да, я уже и сама неплохо работаю двумя клинками, хотя больше всего мне нравится стрелять из арбалета — не знаю промаха.
В бою самое главное, самой не порезаться, и на этот раз все обошлось вполне благополучно.
Свалив гору грубых мышц в виде трех грязных урук-хаев, я передыхаю, стоя на одном колене. С ужасом, вспоминая вчерашний день.
При последнем посещении угнетенного населения толпа чуть не задушила меня в объятиях, закидала цветами, и если бы не курсы самообороны, возможно, я бы погибла от изъявления их верноподданнических чувств.
Мы тогда наголову разбили армию самозваного царя, что грабил наши розовые плантации.
Вообще-то, сначала это были его розовые плантации, но избавив население от жестокого эксплуататора, я просто не могла оторваться от тысяч кустов белоснежных роз.
Весь вечер, задумчиво собирая в ладони лепестки и вдыхая их неземной аромат, опрометчиво попросила Валентина подарить мне розу.
Наутро он и подарил мне все плантации заодно со всеми жителями и королевством Лиммарен впридачу, этакий своеобразный неувядающий букет.
МОРДОР.ОБЫЧНЫЙ ДЕНЬ.
Сегодня по расписанию у нас много дел.
Утром, облет территории: ещё затемно, числом не более сотни, мы поднимаемся в небо и бесшумно планируем над подвластными государствами, стараясь избегать только белоснежные стен Минас-Тирита.
Я до сих пор не расплатилась с ними за предоставленные мне ранее платья. Мы берем курс на восток, и вот уже под нами роханские равнины, горы Сниглара, ущелье Нектен.
С двух вьючных ящеров назгулы между делом сбрасывают рекламные листовки с реестром наших услуг.
Красные с расценками за убийство и грабеж, зеленые с ценами на яблоки. Кстати, последние идут гораздо лучше, уставшие от бесконечных войн жители, уже утратившие навык создавать хоть что-то, охотно раскупают у нас сельхозпродукцию.
В ущелье меня ждет разбойник Блимп. Сегодня он обреченно, с особо затаенной грустью высматривая темный косяк в небе, нерешительно переминается с ноги на ногу.
Ящер, сделав последний взмах крыльями, уверенно идет на снижение. Не сходя с седла, я подленько интересуюсь:
- Ну?
Это главное назгульское слово, выражающее все оттенки речи и заменяющие длинные фразы, типа — прекрасный денек, как поживает ваше непотребство, какие планы на будущее? А не забрался ли ты в наши семенные, зерновые амбары?
Мои тролли опять не досчитались, двух бушелей элитного зерна. Если экспертиза подтвердит, что это твоих рук и отмычки дело, то отработаешь за каждое зернышко по году на штрафных полях бешеных арбузов.
А там выживают немногие. И все эти фразы, абсолютно спокойно уместились в одно емкое и веское — ну?
Грохнувшись на колени, старый разбойник роняет скупую, мужскую слезу. Он знает, как меня разжалобить.
Сбивчиво, начинает врать о голодающих детях. Прекрасно зная, что последние два года здесь не было недостатка в продовольствии, он почему-то упорно придерживается версии о голодных ребятишках.
Из рваного кармана торчит, замотанное тряпкой, горлышко бутылки самогонки.
- Угу.
Второе, незаменимое назгульское слово, оно тоже, в зависимости от обстановки, может означать все что угодно.
Но его диапазон немного уже.
На данный момент: ах ты старый пакостник, алкоголик неисправимый, что трудно было взять ячменя, если уж тебя так припекло выпить?
Ведь пшеница привезена из-за моря, чтобы твои дети, могли кушать белый хлебушек. Да когда же я вас перевоспитаю?
- В расход.
Здесь уже все понятно: несчастного пьяницу отволокут на козлодерню, и три для без опохмела.
Жизнь ему милой не покажется. И пожалуй, стоит его высечь для острастки: выдать ударов так пять, или даже три — мы же не звери.
На равнине Диподии, идет разборка местных скотоводов. Предмет спора — огромный бык, что вчерашней ночью, презрев все преграды, навестил стадо соседского фермера, попутно согрешив с коровами, подслеповатого Фрекка.
Вот и сейчас этот маленький, заплывший жиром молочник с яростью размахивает вырванным из земли колом, стараясь достать до высокого мужика, заросшего густой бородой.
Тот защищается, первым, что попадает под руку — попадаются в основном молочные крынки, что в великом множестве, сушатся здесь же на частоколе.
Шум стоит страшный: визгливые ругательства Фрекка перекрываются еще более громкими ругательствами хозяина обесчещенных телок.
Тот с цепью, на которой ещё висит полуоторванный колокольчик, фигурирующий здесь как вещественное доказательство преступления века, наступает на хозяина супербыка сзади.
С высоты плохо видно, и поэтому я точно не могу сказать, как получилось, что вместо головы фермера, под кол попал крутой лоб быка.
Вся эта безудержная масса мышц в едином порыве кинулась на улепетывающих крестьян.
И когда до ближайших сверкающих пяток оставалось лишь полпрыжка крепких бычьих ног, я с воздуха подхватила его.
Вцепившись мощными когтями в спину быка, мой ящер поднял его в воздух и, сделав два круга над долиной, немного проветрил для успокоения, а потом осторожно поставил на землю.
Кивнув на прощание, мы покидаем уже помирившихся селян — совместный бег от разъяренного быка их тоже немного утихомирил.
МОРДОР.ОБЫЧНЫЙ ДЕНЬ. ПОЛУДЕННЫЙ ГРАБЁЖ.
На обед у нас, как всегда, небольшой грабеж.
Отдаленное селение Тригве уже приготовились к встрече. На подлете к намечаемому населенному пункту мы рассредотачиваемся.
Я беру себе правый фланг, левый занимает Байрак. Начав свой фирменный приветственный вой, мы обрушиваемся вниз.
Врываемся в пустые дома, спешно разрубаем сундуки, хватаем все, что попадается под руки.
А попадается одно рванье.
Выкатываем несколько бочек эля, который на поверку оказывается колодезной водой, кстати, уже изрядно подпорченной, берем в заложники двух кур и героического петуха, который при виде наших черных плащей успел сокрыть основную часть своего гарема, громко прокукарекав тревогу.
Закрыв собственной пестрой грудью вход в подземный закуток курятника, он, как истинный рыцарь, напал на хихикающего Чаки.
Захватываем три десятка яиц, два из них — раздавленные.
Я собираю дань по загаженным пометом насестам.
В ПРОШЛОМ ПОХОДЕ БЫЛО ХУЖЕ. ДОБЫЧА НЕВЕЛИКА, НО АВТОРИТЕТ ПОДДЕРЖАН.
- Оставь.
Спрыгиваю на пол. Чаки сосредоточенно крутит крылья петуху.
— Сдался тебе этот кочет.
Выбирая сор из волос, выхожу из курятника, сзади Чаки настойчиво тащит связанного петуха.
Назгулы грузят на уже свободных вьючных ящеров кучу ненужных вещей, разбрасывают оставшиеся листовки и пишут на глинобитной стене местного старосты наш рекламный слоган:
— «Новый сорт яблок „Из Мордора с приветом“ сохранит вам молодость и радость жизни!»
Отправляясь в обратную дорогу, я кричу:
- Можете возвращаться, грабеж окончен. Из ближайшей лесополосы показываются довольные жители, предупрежденные за неделю, они еще с утра ожидали нас, оставив в избах ворох старых ненужных вещей.
Все, имеющее хоть какую то ценность, было загодя припрятано в лесу.
В данной операции заинтересованы обе стороны:
МЫ СОХРАНИЛИ РЕПУТАЦИЮ ТЕМНОЙ СИЛЫ, А ОНИ ИЗБАВИЛИСЬ
ОТ МУСОРА, который давно не нужен, а выбросить жалко.
Ограбленные жители, на прощание накрыли для нас на опушке стол, ломившийся от всяческой снеди.
Здесь и зажаренное мясо, и -душистый мягчайший хлеб, и -пироги с грибами.
-чаши полные молока,
-нарезанные огурчики скрывают разделанную заморскую селедочку и пучок зеленого лука торчит из её пасти.
Ненавижу селедку, но под стаканчик выдержанной крови она пойдет в самый раз. Пирую я одна.
Кстати о потерях, буквально минуту назад мы потеряли, героического петуха. Нет, он не умер от лицезрения куриного рагу, а изловчившись клюнул Чаки в ногу и просто улетел.
Вот и мы, благословляемые ограбленными жителями, покидаем поселок.
- Как это все-таки здорово, приносить людям страдание.
Я уверенно веду косяк к пустыне Горм, здесь мы по дешевке оптом сбываем все награбленное старьевщикам и дальше уже летим налегке, потому что у нас на сегодня еще запланирован бой с упырями-отморозками.
Нападая на светлокожих жителей государства Келинг, они уже дважды порвали ни в чем неповинных граждан.
МОРДОР. ОБЫЧНЫЙ ДЕНЬ.УНИЧТОЖЕНИЕ УПЫРЕЙ
- Они там…
Отчаянный мальчонка, лет десяти по человеческим меркам,
протягивает руку, к временному логову упырей, где кости перемешивались с сухими ветками и на вид можно подумать, что оно давно покинуто.
— Они там, спрятались, только…
Мальчик почесывает одной ногой, другую.
— А вы точно их убьете?
Он смотрит на меня с робкой надеждой. Взяв ятаган в зубы, я ловко спрыгиваю с коня.
- Конечно, глупенький.
Раз тетя Эльфарран тебе обещала, значит, она это выполнит. А потом, если захочешь, я покатаю тебя на ящере. Идет?
Искорки лукавства запрыгали в детских глазенках. Он обнял своими худенькими ручонками шею ящера, от чего тот сразу впал в удивленный ступор и застыл боясь пошевелиться.
- Ты ему понравился.
Я, разминаясь, взмахиваю ятаганом, он с визгом взрезает воздух.
Назгулы обнажают мечи, и мы скрываемся в узком ходе — лезем в гнездо.
В густой стоячей вони грязного жилища мы движемся цепочкой. Путь неблизкий, гнездо — это, на самом деле, обширная пещера.
Я между делом прикидываю в голове, и что такого обидного я сказала своим лучшим друзьям?
Кольца который день со мной не разговаривают.
После той позорной сцены, что я им закатила неделю назад, они только больно жмут мне пальцы.
Умоляла — дайте мне как следует вымыть руки, клялась всеми семью подземными богами, что потом опять одену их.
Грязь собиралась под ободками и изрядно беспокоила меня, а им и дела мало. Так и не слезли упрямцы.
Пришлось щепочкой выковыривать засохший жир, и с этого дня мы пребывали в страшной ссоре.
В самой середине импровизированного логова проход расширялся, множество корзинок, разбросанных по полу, затрудняло движение — мы постоянно цеплялись за них длинными полами плащей.
А когда Чаки, попав ногой в корзину, начал её стряхивать, я разглядела, что это были человеческие грудные клетки, обглоданные донельзя.
- Вот они.
В кружке мерцающего света, взявшись за руки, сидели упыри. Они, бормоча заклинания, и не слышали как мы, отделившись от черных прокопченных стен, подошли к их магическому кругу.
Начерченный на полу шестиугольник с таинственными письменами полыхал багровым светом. Что-то живое ворочалось в его центре, дыхание магии чувствовалось во всех его отвратительных движениях.
Приставив ятаган к шее главаря, я вежливо попросила их сдаться:
- Ноги в руки и на выход. Виновных определит пытка или лошадиная доза слабительного. Кстати, рекомендую первое, как более гуманное.
Они, казалось, меня не слышали. Их остекленевшие глаза неотрывно глядели на растущую фигуру в центре.
- Все назад.
Я первой поняла, что сейчас произойдет: соединив свои нечистые сущности, они создали единого упыря, упыря-титана.
И сейчас он, разгибаясь как надувающийся матрас, подымался во весь свой мерзкий рост. Открыв рот, я застыла.
- И чего ждем?
Наконец прорвав завесу обиды, ехидно поинтересовался черный братец.
- А действительно, чего?
Донеслось и с левой руки.
- Он ещё недотрансформировался, не могу убивать спящих и больных, у меня тоже есть некоторые моральные установки.
- Тогда прощай, брат.
Они одновременно вздохнули.
— Пока эта со своими комплексами допетрит, что такую птицу бьют на взлете, он её дважды укокошит.
И я решилась.
- Вперед!
Я нанесла первый удар ятаганом и молниеносно взмахнула длинным назгульским клинком. Других слов уже было не надо.
Конечно, сложно сражаться с пятиметровым упырем, особенно в тесном гнезде, где стенки сложены из костей.
Острые края последних уже разорвали мне рукав. Ослепнув от гнева, я рванулась к горлу гиганта.
- Только глаза прикрой.
Верещало черное кольцо.
— Вдруг искра упадет, сгорим к оркской матери. Напрочь.
- Или соринка попадет.
Ему, как всегда, поддакивало и белое.
Упырь, неуклюже хватал назгулов, ломал им кости, срывал плащи и искал ту единственную живую душу, что была в этой черной толпе.
Чаки, размахивая своим длиннющим мечом, прикрывал моё упорное стремление добраться до крови упыря. Кости летели во все стороны.
- Не трусь, прорвемся.
Зайдя сзади, мы лезем по спине противника к его пульсирующим венам. Незаметно поднимаемся по плащу и, заняв выгодную позицию, я одним точным ударом вскрываю его кровяные реки.
Не выдержав, припадаю к горячему потоку.
— Тебе плохо не будет?
Чаки, трогательно заботится о моем здоровье.
— Только час как из-за стола, а излишество вредит.
Я мычу и отрицательно мотаю головой. Черная кровь, немного горьковата, но это на любителя, лично мне нравится.
Упырь трясет головой, стараясь сбросить меня. Чаки отвечает ему несколькими точными ударами, напрочь отрубая пальцы.
А решающий удар уже сильно ослабевшему противнику наносит Байрак. Пронзив его хребет, он с силой поворачивает свой меч и ломает шейные позвонки. Я довольно вытираю губы
- Вот и отлично, кстати, здесь столько запчастей, давайте возьмем их на всякий случай. Думаю, хозяева не будут против.
Вытащив на яркий свет беспомощные тела упырей, мы раскладываем их на солнышке, спустя полчаса они сами растекутся зловонными лужами по камням ущелья. Нескольким раненым назгулам здесь же оказываем помощь — вот кости, и пригодились.
Я до ночи катаю Михаеля по облакам. Замирая от счастья, он рассматривает с верхотуры свой, кажущийся таким маленьким, город.
МОРДОР. НОЧЬ. ВОЙНА С КРОЛИКАМИ.
А ночью у нас самое ответственное задание. Ночью мы ловим кроликов. Никогда нельзя поддаваться слабости, глядя на их умилительные мордочки.
Агрессивная демографическая политика делает их безжалостными и неистребимыми.
Приходя ночью, они неотвратимы как чума. Они съедают весь урожай. Их миллионы.
Голодные зубки работают с удесятеренной энергией. Прячась днем в норах, они бесчинствуют по ночам.
Замаскировавшись под соломенные чучела, которые они презрительно игнорируют, мы сидим в засаде — ночной полумрак и только слабый шепот засыпающего ветерка.
Припав острыми ушками к земле, я слышу ее слабые далекие колебания — они идут.
Крадучись ступая след в след, они уже предвкушают вкус капустных листьев на своих маленьких язычках, они уже слизывают слюнки от жадного желания вонзить зубки в хрустящую мякоть морковки. Мы, скрытые широкими разлапистыми лопухами, тоже ждем.
Внезапно треск кузнечиков обрывается, и я ясно вижу первого кролика, он, принюхиваясь, по пластунски ползет к крайнему кочану. За моей спиной орки начинают подвывать от нетерпения.
- Не сейчас.
Я холодно придерживаюсь заранее выбранной тактики.
— Дадим выйти всем.
Жалобный хруст сочной капусты, и моё бедное сердце обрывается — это лучший сорт, что привезли из-за моря, в прошлом году.
Сейчас я люто ненавижу этих ленивых дармоедов, охочих до чужого добра. С опушки леса показываются их первые полки.
Они пригнувшись ныряют в густые заросли моркови. Слышатся глухие чмоканья — звук извлекаемых корнеплодов, и тут я не выдерживаю.
- За морковку, тьфу, за Мордор.
Я выскакиваю из укрытия.
Взяв в окружение упитанных длинноухих, мы жестоко расправляемся с мародерами. Отяжелевшие от обильной еды, они не могут далеко убежать, и, десятками хватая их за уши, мы с остервенением вытаскиваем из их зубов недожеванные морковки.
Кролики бессистемно рассыпаются по полю, мы гоняемся за ними. Набиваем ими клетки и отправляем в летние лагеря, на исправительные работы по рытью траншей и каналов.
На такие задания я обычно беру самых быстроногих и ловких орков. Утро, озаряя небосклон, с удивлением рассматривает нарубленные на мелкий кусочки овощи — вот и отлично, и от кроликов избавились, и на резке капусты сэкономили.
.
КРАТКОЕ РУКОВОДСТВА ПО ИСКОРЕНЕНИЮ КРОЛИКОВ.
Сразу оговорюсь: всякие там книжонки типа «Сто советов кролиководам» и «Правила разведения кроликов» написаны самими кроликами для создания имиджа слабого, беззащитного существа с длинными ушами.
Не знаю, по каким каналам они распространяют эту зловредную литературу, но почитаю своим долгом открыть миру глаза на некоторые обстоятельства их жизни и способы борьбы с последней.
ПЕРВОЕ ПРАВИЛО ОНО ЖЕ И ГЛАВНОЕ.
Если кролик не ест, то он размножается, если кролик не размножается, то он роет нору, если кролик не роет нору, то он ест.
Для пресечения этой преступной цепи событий мы должны разорвать порочный круг и в открытую заявить: кролик — это не только ценный мех, это ещё и обчищенные до последней травинки поля овощей.
В Арде случались периоды массового голода, и во всем повинны длинноногие и длинноухие (об эльфах речи не идет — это совпадение).
В первый год, когда мы сами глядели, кого бы съесть, эти хитрые создания, затаившись, пережидали в своих норах, лишь изредка совершая набеги на поля наших соседей.
Но в последующие годы, они все смелее завоевывали наши земли.
Первое их появление совпало с нашим исходом из Мории, тогда, потрепав по гладенькой спинке зверька, я милостиво разрешила им поселиться на окраине.
Но к концу года они дошли до столицы и, набравшись наглости, прислали мне петицию с требованием бесплатной моркови и многоквартирной башни под детский сад.
Отказ они восприняли удивленно, но смиренно. Уткнувшись мордочками в подол моего торжественного платья, под видом смиренного поцелуя они напрочь отгрызли всю подкладку и, растворившись в темноте коридоров, успешно ускользнули от моей неуклюжей стражи.
А на следующий день рухнула малая оружейная — вся земля под фундаментом была изрыта.
Я объявила награду за каждого пойманного кролика, а они в ответ повели агрессивную демографическую политику:
— «За одного — десять!»
Этот девиз красовался на всех стенах Мордора.
Я немного отвлеклась, получается какая-то слезливая история, а не руководство к действию. Но это только предисловие.
Итак, КРОЛИКА МОЖНО НАПУГАТЬ — выскочить из засады, громко закричать, размахивать руками. Действует лишь в случае крайней неожиданности и только один раз.
Потом кролики привыкают, понимающе переглядываются и сочувственно качают ушами, будто говоря, нехорошо смеяться над убогими.
КРОЛИКА МОЖНО ОТРАВИТЬ -- ОБМАЗАВ ЛИСТЬЯ КАПУСТЫ ГОРЧИЦЕЙ.
Для этого надо сначала вырастить:
-ГОРЧИЦУ, а чтобы защитить
- ГОРЧИЦУ от гусениц её надо намазать -ПЕРЦЕМ, для чего надо вырастить
- ПЕРЕЦ, который посыпаем ТАБАКОМ от саранчи,
- ТАБАК спасаем отваром
- БЕЛЛАДОННЫ, для чего последнюю косим в низовьях Андуина и, нанюхавшись её ядовитого запаха, решаем, орк с ней,
с КАПУСТОЙ,
НЕХАЙ ЖРУТ! НАМ И ТАК ХОРОШО!
КРОЛИКА МОЖНО УБЕДИТЬ —
организовать различные женские благотворительные общества, толкнуть речь о судьбах мира.
— Вы самодостаточные кроликоматки.
Убеждала я толстых крольчих на внеочередном съезде по проблемам народонаселения Мордора.
— Вы не инкубаторы для производства потомства, вы должны встать наравне с мужчинами и сказать — хватит, мы достойны большего.
Мир огромен и прекрасен, свободная крольчиха может стать, например, агрономом…
Они озабоченно кивали и с жалостью смотрели на меня.
И пока я еще что-то плела:
— о равноправии,
— свободе выбора,
— о месте современной крольчихи в деле развития общества,
в зале родилось с сотню хорошеньких крольчат. Я, конечно не удержавшись, согласилась быть им крестной мамой.
А к концу заседания была твердо убеждена, что это я — самое разнесчастное существо Мордора, и мне надо тоже заиметь семью и детишек, а матриархат — просто пережиток прошлого.
В конце концов, КРОЛИКА МОЖНО УБИТЬ!
А вы сами пробовали убить маленький пушистый комочек с нежными раскосыми глазками?
Вот и я не могу. (Если кто знает способ, поделитесь, пожалуйста!)
В общем, в конце своего научного эссе я твердо и со всей ответственностью заявляю:
— Я НЕ ЗНАЮ КАК ИСТРЕБИТЬ КРОЛИКОВ