часть девятнадцатая
Гул множества голосов, создавал волнующий фон. Начищенный котел уже залили прогорклым жиром.
Объяснили, что эти осужденные были слишком авангардны.
Малюя на деньгах лик короля, они постоянно пририсовывали рога. Чем и вызвали его гнев.
— Были бы хорошими мастерами, и масло бы налили получше.
Гном деловито раскладывал платья. Их длина сначала страшно меня заинтересовала, а затем, поняв, что все мои ноги будут выставлены на всеобщее обозрение, я попыталась незаметно скрыться. Гном взвыв, упал на колени.
— Эльфи, детка, я был плохим другом, но прошу всего один раз, у тебя же доброе сердце. Не погуби меня. Вот возьми.
Он, развернув кусочек кружевного платка, подал мне кольцо. Тяжелый ободок был необыкновенно гладким, золото матово отсвечивало и, казалось, что в моей руке лежало маленькое солнышко.
— Я согласна.
Не в силах отвести взор от кольца, я одела его на палец.
— Это кольцо моего отца Дарина (король гномов), конечно, я был внебрачным сыном, и его получила моя мать в качестве откупного.
Она была иной расы, и разглашение тайны моего рождения стоило бы отцу уважения соплеменников. Храни его.
Оно обладает способностью использовать силу и мастерство гномов. Мне оно ни к чему, я Даер. Сын Дарина, и я портной. Очень хороший портной.
— Так вот как тебя зовут!
— А ты думала, что у гномов имен не бывает?
— Но ты же не говорил.
— Ты не спрашивала.
Зачитывание приговора было длинным и скучным. Бедняги фальшивомонетчики в заляпанных краской рубашках, пользуясь, случаем, предлагали купить свои картины, написанный на них козел был очень реалистичен и, хотя сюжет повторялся на всех холстах, в каждом из них была своя изюминка. Организовав стихийный вернисаж, они до последнего пытались продать свои произведения.
— Зачем им деньги?
Я, уже одев первый наряд, осматривала свою голую спину.
— Деньги никогда не помешают, а такого шанса больше не будет. Народ все прибывает. Детка, ты иди. Да будет с тобой сила гномов.
Сжав кулаки и вдохнув побольше воздуха, я сделала первый шаг.
— Летнее платье для прогулок за город, ситец и немного рюша. Отличное сочетание строгости и изящества.
Как во сне я шла по одной доске, со всех сторон торчали недовбитые гвозди, и шаг в сторону грозил ранением ноги. Толпа ахнула как один великан, такой был долгий и сочный:
— «АХ».
Чувствуя спиной липкие взгляды, я шла, шла, и конца не было этой доске.
— Быстрее детка.
Следующее платье, было ещё короче. Голые колени уже не отпускали взгляды всего мужского населения города.
Даже крики связанных художников, зависших над котлом, не могли переключить внимание.
Поворачиваясь и слегка кружась я была королевой сегодняшнего представления.
Гном что-то выкрикивал, я послушно меняла наряды, фальшивомонетчики обреченно висели над котлом. Даже они с интересом следили за мной.
— Эльфи, это последний, для первой ночи. Накинув на меня прозрачное покрывало, он неожиданно сдернул с моей головы повязку, и толкнув прошептал.
— Покажи им, детка, что круче нет эльфийской расы, ты прекрасна, как моя мать.
Под конец казнь отменили, выгнав художников и порвав их холсты.
Все переключились на нас с гномом. С криками ярости женщины ринулись первыми. Обрадованные внезапным изменением в программе, добропорядочные жители, разобрав в ближайшей палатке подгнившие фрукты, довольно точно кидали их в меня и вышедшего на поклон гнома.
Сочный помидор, попав в лоб, на время отвлек внимание, поэтому, когда стражники растащили нашу импровизированную сцену, то арестовали только меня.
Гном, как всегда, откупился.
Сырые стены и голый пол. Везде крысиные следы. Холодно и противно, но зато кольцо не отняли.
К вечеру приволокли кота со связанными лапками, глубокие царапины на физиономиях стражников говорили, что без боя наше убежище он не сдал. Приняв на колени теплый комочек, я грустно погладила его ушки.
— Тебя-то за что? Ты же не потрясал моральные устои города.
— Я твой кот. И у меня тоже есть свой кодекс чести. Я всю жизнь готовился на должность колдовского талисмана и умру достойно. Как подобает.
— Ты просто не успел убежать.
Задумчиво почесав за ухом своего друга, я поглядела на запертую дверь.
-Попробовать открыть её заклятием?
— А если половина тюрьмы рухнет?
Наученный горьким опытом кот рассудил более правильно.
— С твоими магическими способностями это будет катастрофой.
Печальное заточение закончились довольно быстро. На следующее утро нас допросил сам король.
Из всей его длинной речи я уяснила только одно, что голые коленки и плечи — это ещё ничего, но обнаженные эльфийские ушки — уже слишком смело.
Горожанки подали прошение о моем незамедлительном сожжении и начали собирать поленья — по одному с бедного дома и по два с богатого.
Удивительное единодушие женского населения не оставляло шансов на помилование.
Тряся остроконечной бородкой, противный старикашка все ближе придвигался ко мне, дыша запахом гнилых зубов, он недвусмысленно предложил:
— Можно уладить это недоразумение, вы, эльфийки, все такие красивые.
Он игриво дотронулся до моего колена.
Но такие глупые.
Получив внушительный пинок в челюсть, обиженно закончил он.
Переведя дыхание, король громко произнес:
— Сожжение завтра, или все-таки договоримся?
Холодно взглянув на озабоченного короля, я внезапно поняла, кого изображали на своих
холстах те фальшивомонетчики, и поразилась:
— Как они достигли такой реалистичности!
Грязные темные коридоры, освещенные только коптящими факелами, ряд грубо сколоченных дверей с чугунными засовами. Неприязненно поеживаясь, я иду в свою камеру.
Ужасно не хочется на костер, но ассоциация ведьм наотрез отказалась мне помогать.
— Вот такие и портят нашу репутацию.
Этот гневный ответ передал мне кот, телепатически пообщавшись с главной ведьмой.
Подпрыгнув я схватилась за грубые решетки темницы.
Небрежно сложенный костер скромно темнел в середине площади, аромат свеженарубленных поленьев навевал мысли о доме.
Мой далекий дом. Похоже, наша встреча опять откладывается. Вьющийся виноград, душистый укроп на ровных грядках, и розы, много роз, всяких…
— Дыма много будет.
Впавший в тихое отчаянье, кот в последний раз начищал когти.
— Значит задохнемся, а не сгорим. Публика обманется в своих ожиданиях. Так им и надо. Ни капельки не жалко.
Кое-как, пригладив торчавшие прядки волос, я придирчиво оглядела свой наряд, все-таки завтра мы будем в центре внимания, а выглядеть неопрятно очень невежливо.
НАВЕРНОЕ ЭТО КОНЕЦ
* * * * *
ЖИЗНЬ ПОЛНА НЕОЖИДАННЫХ ПОВОРОТОВ. Знай я ход дальнейших событий, непременно бы сразу захватила свой лук, а так пришлось возвращаться.
Плохая примета, как говорят люди, и они правы.
Утром, плотно позавтракала на пару с палачом. Он просто душка, такой деликатный и совсем не жадина.
Расчувствовавшись признался, что покоренный моей красотой, специально заготовил несколько сухих охапок хвороста. Прелесть, а не человек. Предложил придушить незаметно.
Но я не решилась воспользоваться его добротой. Незачем ему иметь из-за меня неприятности по работе.
Растолкав спящего кота, я обрадовала его:
— Знаешь, я придумала как тебя назвать — Уголек, правда здорово!?!
— Главное точно.
Окуная усы в сметану, пробормотал он.
— Тебе удобно, красотка?
Со свойственным ему тактом, вежливо поинтересовался палач, привязав меня к столбу.
— Просто отлично.
С трудом ворочая головой, я, скосив глаза, следила, как обреченно кот подал передние лапки и замер, вытянувшись в струнку.
Вместе мы представляли очень умилительную картину.
Мурлыкая прощальную песню, он кивал многочисленным родственникам, что, облюбовав карнизы ближних домов, сидели с печальными мордочками.
Одна заплаканная кошечка поднимала на вытянутых лапках симпатичного котенка ужасно похожего на отца.
— Извини.
Я поняла, что поломала Угольку всю жизнь.
— Мне очень жаль.
— Да ладно расслабься. Я её, все равно, не любил. Так грехи молодости.
А вот зрителей было на удивление мало. В основной массе главенствовали женские лица всех возрастов.
Они придирчиво следили за крепостью узлов, давая палачу множество полезных советов.
В частности, предлагали облить нас ещё смолой или, на крайний случай, помоями из ближайшего трактира.
Подняв лицо к небу, я мучительно решала сложную загадку:
— «Куда я попаду — в человеческий загробный мир или, все-таки, в эльфийский?»
Оба они не сулили мне ничего хорошего. Маленькая тучка, появившаяся в утреннем эфире, окончательно испортила настроение.
— Гореть в дождь. Это уже слишком
А тучка все приближалась и приближалась, приобретая очертания огромного дракона.
Он, торопливо хлопая крыльями, стремительно летел прямо к нам.
Крик ужаса и, одновременно, разочарования вырвался у толпы.
Началась беспорядочная паника: напирая на крайних, толпа в едином порыве отступила в многочисленные улочки и переулки, примыкающие к площади.
Опомнившись, палач бросил факел мне под ноги и скрылся в ближайшей подворотне. Радостно затрещав, сухой хворост занялся бурным пламенем.
Охватив подол платья, огонь приятно согрел колени,
— Что-то паленым запахло.
Я озабоченно посмотрела на кота. Он старательно сбивал искры, с начинающего тлеть хвоста, но язычки пламени уже подбирались к его лапкам, и, мгновение спустя, мы прыгали, насколько нам позволяли веревки.
— Жарко, очень жарко.
Капельки пота высыхали, не успев скатится по лбу.
Чья-то чудовищная сила подняла нас, вырвала из пламени и, встряхнув как погремушку, отделила от столба.
Тлеющие веревки лопнули. Больно ударившись о булыжник с острым краем, я разглядела нашего спасителя.
Обалденный дракон, сверкнув золотой чешуей хвоста, подмигнул:
— Чего смотришь, лезь на спину.
Что я делаю? Наверно, сошла с ума — сама лезу ему в пасть, — поставив ножку на согнутую драконью лапу, я взгромоздилась ему на шею.
— Держись крепче, взлетаем.
И сбив несколько торговых навесов, мой спаситель стремительно взмыл вверх.
Спеша убраться подальше, мы с самого начала взяли неправильный курс, направившись в сторону королевского дворца.
Несколько просвистевших каменных ядер заставили изменить направление.
— Я никуда не полечу, без своего лука. Захлебываясь встречным ветром прокричала я в ухо дракону.
— Надо вернуться, здесь недалеко.
— Хорошо, но только быстро. Ох уж мне эта эльфийка, и почему я не могу просто бросить её. Рассуждая сам с собой, дракон уверенно повернул к нашему дому.
— Интересно, что ему от меня надо?
Нежась в приятном ветерке, я прикидывала в голове варианты.
Взяв лук, мы уже второй день, распугивая стада овец, летели подальше от города.
— Ничего, и прекрати пинать меня пятками.
С подозрительно знакомыми интонациями прорычал дракон.
— У тебя талант находить неприятности. А я вечно отдувайся.
— Морред, ты где?
Оглянувшись, я поискала глазами источник знакомого голоса.
— Прямо под тобой, и перестань елозить. У меня шея затекла.
— Ты дракон!
— Приз за сообразительность, ты долго думала?
— Спасибо.
Обняв покрытую шелковистой шерстью, морду дракона, я нежно чмокнула его в затылок.
Дракон от неожиданности провалился в воздушную яму.
— Полегче Эльфи. Хотя мне понравилось, ты не могла бы повторить ещё и за ушком.
— Обойдешься, ласковый какой.
Уютно свернувшись на широкой спине и положив под голову колчан, я задремала. Мягкое покачивание приятно убаюкивало.
— Серебристая гавань. Просьба покинуть спину, конечная остановка.
Благообразный старик, оторвав мечтательный взгляд от лунной дорожки, что расстилалась от горизонта до берега, вопросительно поглядел на нас.
— Это Серебристая гавань?
Приподнимаясь над устало вздрагивающими крыльями дракона, спросила я.
— Когда ближайший рейс? У меня есть билет!
Старик, изумленно подняв брови, пробормотал:
— Последний корабль ушел уже давно. Все эльфы покинули Арду. Зачем вы беспокоите меня бесплодными воспоминаниями.
— Как же так, а я? Я тоже эльфийка!
— Корабля больше не будет. Тебя ждали до последней минуты. Ты Эльфарран, а меня зовут Сем, и я третьего дня проводил двух своих друзей. Они были последними, кто направился в Валинор.
— Третьего дня, а сегодня — пятнадцатое, ну ничего, догоню.
Подобрав подол я вошла в море. Если чего задумаю, то остановить меня не сможет даже Карадрас.
— Стой ненормальная.
Морред, уже преобразившийся в человека, вытащил из кармана карту.
— Значит, все время на восток.
Как думаешь, если ты заявишься к родителям по воздуху, это не будет нарушением традиций?
— Давай я тебя поцелую за ухом!
Наутро, взяв курс на Валинор, мы спешно догоняли моих соотечественников.
П е р в ы й д е с я т о к д н е й.
Корабля не видно. Только сияющая голубая бездна. Везде, насколько хватает глаз.
В т о р о й д е с я т о к д н е й.
…и опять ничего, кроме этой уже порядком поднадоевшей бездны.
Т р е т и й д е с я т о к и н е б о л ь ш о й
у р, а г, а н Ну хоть какое-то развлечение.
Вот так развлечение: бешено закружившись во влажном потоке мириадов соленых капелек, мы потеряли скорость, сбились с курса, утонули в вихре.
Дракон мужественно боролся с безумными духами воздуха.
Отчаянно цепляясь за шерсть его шеи, я кричала от страха.
В глаза били ослепительные блики морских брызг. Черпнув крылом волну, дракон из последних сил вырвался из бешеного круговорота и, тяжело дыша, рванул ввысь, подальше от предательского смерча.
Он улетал.
А я с вырванным клоком шерсти тонула.
Меня нес изумрудный поток, то скрывая в белоснежной пене, то выталкивая на поверхность, захлестывая глаза.
Под руку ткнулся крупный деревянный обломок. Видно, не только мне не повезло,
Слабеющей рукой я закинула на него свой колчан — стрелы не должны вымокнуть, это, все-таки, подарок.
Очень хотелось пить, просто невыносимо. Насколько глотков соленой воды сделали жажду совсем нестерпимой.
Непослушные руки, намертво сжав спасительный обломок, потеряли чувствительность.
Несколько маленьких рыбок запутались в волосах. Встречая последний рассвет, я отчетливо поняла:
— «Кто не сгорит, тот, точно, утонет».
Уронив голову, я забылась тяжелым полусном.
Большая рыба, взглянув на меня синими эльфийскими глазами, произнесла на синдарине:
— Прекрасный денек для морской прогулки! Совершаешь круиз в одиночку? А видок у тебя не очень, Эльфи.
И подхватив под руки, рыба повлекла меня куда то вглубь.
— Зачем я ей?
Все же, судорожно прижимая колчан, я плыла, покорно повинуясь её воле.
— Интересно, съеденные рыбами, становятся призраками или нет.